Не мое... но нравится!:)
Всего один день
Семь часов утра, где-то рядом раздается непрерывный звон... С трудом отрываю голову от подушки, пытаюсь рукой нащупать будильник. Вместо того, чтобы выключиться, он падает со стола, крышка разбивается… Да, ну и денек сегодня будет. Ладно, главное что замолчал. Тебя нет рядом, причем уже давно. Ты встал ночью и сейчас сидишь и нервно куришь на балконе. Я знаю, ты опять думаешь о нас, о том, что давно пора бы расстаться, что эти отношения изжили себя. Но ты все никак не решаешься сказать мне об этом, боишься обидеть. А я настолько хорошо тебя изучила, что читаю твои мысли. Мне тоже очень жаль, что вот так все заканчивается.
И я живу каждый день с тобой как последний. Приходя вечером, открываю дверь и представляю, что тебя больше нет, что на столе лежит записка, типа, прости, прощай и все такое. Но нет, ты сидишь, теребишь пульт в руке, нервно переключаешь каналы. И я вздыхаю спокойно. Ты дал мне еще один день.
Я иду на кухню, готовлю нам ужин. Мы едим в тишине. Даже не задаем глупых вопросов о том, как прошел день. За вечер мы опять не скажем и десятка слов: приятного аппетита, спасибо, спокойной ночи. Вот и все, что нас теперь связывает.
Мы знакомы 6 лет, два года мы вместе. Ради тебя я переехала в Москву, ради тебя бросила любимую работу, ради тебя оставила милый сердцу Екатеринбург. Все ради тебя… А ты? Что сделал ты? Говорил, что мы будем счастливы, что все у нас будет хорошо. Обещал, что этим летом поедем в Египет, что купишь мне красный Шевроле. Много чего ты обещал. Но до лета мы, пожалуй, не протянем, Шевроле так и останется стоять в магазине, и я, проходя мимо, буду каждый раз думать о том, что мечты редко сбываются.
Собираюсь на работу. Стараюсь не думать о тебе. Думаю о всяких мелочах: о том, что надо бы поклеить новые обои в коридор, что я давно не была у косметолога и что подруга опять поругалась со своим очередным парнем.
Полвосьмого, я сижу на кровати, натягиваю колготки. Ты стоишь у окна и смотришь в пустоту. Стараюсь не обращать внимания на твое хмурое лицо – зачем портить себе настроение с самого утра.
Выхожу из дома, чмокнув тебя на прощанье в небритую щеку. Ловлю такси у метро. Мы едем в тишине. Слава богу, этот лысоватый дядечка не пытается заговорить. Мне сейчас не до него. Я сижу и думаю, придешь ты сегодня домой или, наконец, решишься уйти. Мрачные мысли… Если честно, то мне уже все равно. Просто не хочется этих разговоров о нашем разрыве с родственниками, с друзьями.
Да, я все понимаю, ты творческая личность, художник, а я всего лишь экономист в крупной фирме. Тебе нужна новая муза, чтобы творить. Я уже не подхожу для этой роли. Я не обижаюсь, я все понимаю.
Такси тормозит. Я выхожу и спокойной походкой направляюсь к офису. Никто не должен знать о том, что у меня что-то не в порядке.
Обычный день. Опять завис компьютер. Программист колдовал над ним более часа, ворчал, что давно пора менять все оборудование, что это бесконечно устарело, и что лучше бы я вообще не прикасалась к столь древнему агрегату, а то вдруг развалится.
Работа отвлекает от мрачных мыслей. К концу дня я даже почувствовала какое-то спокойное удовлетворение.
Вышла из офиса. На часах 18:10. Зашла в любимую кондитерскую, купила пирожных. Конечно, давно пора записаться в тренажерный зал, сесть на диету, а о сладком вообще забыть. Но тогда у меня не останется ни одной радости в жизни. Решила прогуляться. Погода сегодня на редкость теплая. Уже октябрь, а на улице +20. Словно осень передумала.
Иду по Тверской, рассматриваю витрины магазинов. А может зайти купить себе новую юбку? Вон та на манекене очень даже ничего… Захожу в магазин, продавщица приветливо улыбается. Еще бы она не улыбалась, если на мне костюм от Дольче, туфли от Ив Сен Лорана и сумочка от Нины Риччи. Прохожу в примерочную. Юбка как будто на меня сшита. И цена вполне приемлема. Покупаю, чем черт не шутит. Вдруг с этой новой юбкой моя жизнь тоже изменится в лучшую сторону.
Настроенье немного улучшилось. Домой совсем не хочется. Вдруг раздается телефонный звонок. Это мой давний друг Лешка. Оказывается он сейчас в Москве и очень хочет встретиться. Что ж, я совсем не против. Ловлю такси и еду в сторону Курского вокзала.
Лешка стоит такой мужественный, важный, в руках букет красных роз. Протягивает мне.
- Черт, ну и изменилась же ты! Как ты? Где работаешь?
- Спасибо. Работаю в фирме по производству кондиционеров, главным экономистом. Платят неплохо, в общем, на жизнь хватает. А ты как? Какими судьбами?
-Да вот шеф послал в командировку. Решили расширять бизнес и выходить на новый уровень. В Москве скоро будет главный офис нашей фирмы.
- О! Я так рада! А как там в Екатеринбурге? Как все наши?
Так мы медленно идем по улице и болтаем ни о чем. Мне вдруг становится так хорошо. Рядом мой милый добрый Лешка, мой давний поклонник и друг детства. Хотя друг детства, если честно, очень изменился с тех пор, как я уехала из родного города. Похорошел, возмужал, держится уверенно, прекрасный собеседник. Мы идем в ближайшее кафе, сидим, пьем вино и разговариваем ни о чем. Так незаметно темнеет, и на город опускается вечер. Мы веселые, разгоряченные от вина, выходим и идем гулять по ночной Москве. А пакет с новой юбкой так и остается висеть на спинке стула. Но я об этом даже и не вспомню. Лешка рассказывает о своей жизни, о том, как скучал без меня, как ждал встречи. И я понимаю, что тоже безумно соскучилась. В супермаркете мы покупаем еще бутылку вина и идем на набережную. Там я в своем модном прикиде усаживаюсь прямо на траву, Лешка открывает бутылку и мы пьем прямо из горла, смеемся, валяемся, дурачимся. Вдруг его лицо оказывается так близко от моего, я чувствую его горячее дыхание и просто теряю голову. Мы целуемся самозабвенно, словно в первый раз. Лешка стягиваешь с меня одежду, а я не в силах сопротивляться. Страсть охватывает нас, и мы сливаемся в бесконечном экстазе.
Я просыпаюсь от холода и долго не могу понять, где нахожусь. Опьяневшее от вина и страсти, сознание никак не может начать адекватно воспринимать реальность. Вдруг я вижу рядом Лешку. Он закутался в свою куртку и спит как ребенок. Я начинаю смеяться, Лешка открывает глаза и улыбается. Я так счастлива, что даже забыла о холоде. Мы одеваемся и, взявшись за руки, идем вдоль берега. Я говорю, что мне пора домой, ты пытаешься удержать меня. Я обещаю позвонить завтра.
Метро закрыто, такси не поймать, и мы идем пешком до моего дома. Иногда останавливаемся и целуемся, ты шепчешь мне, что любишь, что не можешь без меня жить. Я закрываю тебе рот рукой и снова и снова целую. Милый, милый Лешка, как же я без тебя жила??
Вот и мой дом. Ни одно окно не горит. Я последний раз целую тебя, захожу в подъезд, вызываю лифт. Я счастлива, как никогда. Я знаю, что завтра, нет уже сегодня, ты опять будешь со мной, милый Лешка. Захожу в квартиру, темно, тишина. На столе записка: «Прости, я так больше не могу. Я должен уйти. Слава» Мне вдруг становится смешно. И я смеюсь громко и долго, а потом начинаю плакать. И в этих слезах выливается все: вся моя боль, все страданья, переживания… И наступает спокойствие. Я понимаю, что больше тебя нет в моей жизни, но есть Лешка, милый, добрый, нежный Лешка. И с этой сладкой мыслью я засыпаю прямо на полу. Сегодня самый лучший день в моей жизни!
Полная версия этой страницы: ПероМания
Самоубийство
— Алло, это служба доверия?
— Да, говорите.
— Я хочу совершить самоубийство.
— Подождите, не вешайте трубку. Жора!
Жора:
— О, черт! Уже нельзя пописать спокойно. Опять какому-то придурку надоело жить… Алло, говорите! Вот дерьмо, повесили трубку…
Я стояла перед дверью и задумчиво разглядывала позеленевшую табличку на ней. Она выглядела весьма неординарно: «Михаил Смертунов. Адвокат»
Вдобавок, на табличке виднелись следы плевка, уже высохшего, однако. Наконец, я решилась и только хотела постучать, как дверь распахнулась, и невысокий человечек в плохом сером костюме чуть не врезался мне в грудь.
— Мистер Смертунов?
Человечек нервно вздрогнул, кивнул, посмотрел на часы.
— Вы к мистеру Смертунову? — спросил он, испуганно таращась на меня.
— Да, я подруга Дениса Дурова, и он дал мне этот адрес.
— А, Дуров! — он запустил руку в свои остатки волос, на плечи посыпались килограммы перхоти. — Так вы по делу? Я и есть мистер Смертунов. Заходите, пожалуйста.
Кабинет был пуст, если не считать старого дубового стола, на крышке которого виднелись следы от жевательных резинок и разлитого кофе, и трех колченогих стульев; на одном из них сиротливо устроился древний проигрыватель (его вполне можно было сдать в музей). Да, в углу еще стояло мусорное ведро. Смертунов уселся за стол под угрожающий скрип стула, но я не хотела попасть в неловкое положение и осталась стоять.
— Итак? — он попытался ободряюще улыбнуться.
— Меня зовут Катерина З….
— И вы хотите…
— Я хочу совершить самоубийство, — скучающе процедила я и щелчком сбила со своего двухсотдолларового пальто приставшую пушинку.
— Чье?
— Свое, естественно.
— Вы попали по адресу! — Смертунов вскочил, обежал вокруг стола и снова сел. — Я один из крупнейших в городе специалистов по «фело-де-се», я изучил всю суицидальную литературу, которая только существует, самоубийство — мое второе имя!
Он самодовольно надулся, скаля испорченные зубы.
— Сколько это будет стоить? — я с трудом сдержала зевок. Как я и ожидала, Смертунов цепким взглядом ростовщика и карманника осмотрел мою одежду.
— Пятьсот долларов, — не моргнув глазом, бессовестно заявил он. — Плюс сто долларов за оформление всех соответствующих документов, плюс триста долларов за организацию похорон. Написание некролога и рассылка поздравлений, простите, приглашений — совершенно бесплатно.
— Это все лишнее, — я достала бумажник и отсчитала ему пять сотен зеленых, он глядел на них, как изголодавшийся удав на жирного кролика. — С чего начнем?
— Всего лишь одна формальность, — Смертунов положил на стол чистый лист бумаги и ручку. — Пишите: «В моей смерти прошу никого не винить».
— Повторите, пожалуйста, — я все-таки рискнула сесть.
— Где-то у меня был образец… — Смертунов начал стукать ящиками стола, но ничего не нашел. — Не забудьте расписаться и поставить дату.
Так или иначе, посмертная записка была написана, и я спрятала ее в бумажник.
— Так… — Смертунов довольно потер руки. — И какую же смерть вы предпочитаете, Катерина?
— Мне как-то все равно.
— Тогда держите!
Он протянул мне прозрачный флакончик с таблетками.
— Что это?
— Вечером перед сном выпей все десять — и тихий, безболезненный переход в другой мир совершится сам собой.
Я была немного разочарована. Но деньги были уже уплачены, я попрощалась и пошла домой.
В девять часов вечера я посмотрела в окно на закат, приняла душ, почистила зубы, проглотила одну за другой все таблетки и с чистой совестью легла спать. Посмертная записка была пришпилена на письменном столе, на самом видном месте.
Через два часа я проснулась и попала в девятый круг Ада — меня рвало так, как никогда в жизни, я даже не успела добежать до туалета. Когда рвота прекратилась, я напилась воды из-под крана, проблевалась еще пару, раз и оставшуюся часть ночи провела на диванчике в гостиной.
* * *
Я ворвалась в контору Михаила Смертунова как тайфун, как цунами! Я ругала его, как только могла, самыми последними словами. Он только обиженно моргал и, когда мой поток проклятий иссяк, пропищал:
— У вас ничего не получилось?
— Как видишь, нет, скотина. Давай деньги назад, я поищу другого специалиста и заодно заявлю на тебя в полицию!
Не успела я договорить, как Смертунов бросился на колени и обхватил меня руками.
— Катерина, простите меня! Я забыл посмотреть срок годности препарата, честное слово! Но позвольте мне исправиться, не пройдет и десять часов, как вы будете мертвы в самом наилучшем виде!
Я смотрела сверху на его лысину, и мне стало его жалко.
— Встаньте, Смертунов, я даю вам еще один шанс. Что же вы предложите теперь?
* * *
Смертунов напустил в ванну горячую воду, проверил пальцем ее температуру и с кривой улыбкой повернулся ко мне.
— Неплохая у тебя квартирка, Катерина. А теперь раздевайся, лезь в воду и вскрой себе вены. Держи!
Он вручил мне новую упаковку лезвий «Жилетт». Я взялась за верхнюю пуговицу рубашки и спросила:
— Мне что, при тебе разоблачаться?
Смертунов заморгал, потом вышел и спросил из-за двери:
— Ты уже разделась?
Я сняла одежду и аккуратно сложила ее на полу. Вода была очень горячей, голова моя закружилась. Взяв в пальцы ставшее скользким лезвие, я проделала эту крайне болезненную и неприятную процедуру. Вода быстро начала краснеть, и я потеряла сознание…
* * *
Очнулась я оттого, что начала замерзать. Я открыла глаза, и мне чуть не стало плохо от отвратительно алого цвета воды. И я была жива.
* * *
— Смертунов, красавчик! — дверь с перевернутой табличкой чуть не вылетела с петель от моего пинка ногой.
Его голова при моем появлении задергалась вверх-вниз.
— Идиотка! Кретинка! — взвизгнул он. — Ты как вскрывала вены?!
Я немного охладела и показала ему, как.
— Болванка! — вопил он. — Надо было резать вдоль, по ходу сосудов! Не поперек, а вдоль! Вдоль, а не поперек!
— Извини, Смертунов, я этого не знала…
Он вскочил.
— Идем, я сам сделаю тебе это.
Я вздрогнула.
— Не надо, Смертунов. Это все-таки очень больно. Придумай мне другое «фело-де-се».
Он ненадолго задумался.
— Держи! — в руках у него была обыкновенная веревка с петлей.
* * *
— Это так же просто, как пукнуть, — Смертунов кратко пояснил мне основы теории повешивания. Я засунула голову в петлю и замерла.
— Мне надо всего лишь спрыгнуть? — спросила я наивно.
— Да. Как дважды два.
Я оттолкнулась от стула и спрыгнула с него… И это тоже было очень больно, а еще больнее было падать на каменный пол, я здорово ушибла копчик и крестец. Смертунов округлившимися глазами смотрел на одиноко болтающийся обрывок веревки.
— Слушай, Катя… Ты случайно не сумасшедшая?
Я застонала, захрипела, закашлялась. И я опять была жива. И у меня не было сил бранить этого безмозглого Смертунова.
* * *
Мы стояли на крыше небоскреба и смотрели вниз, петля все еще опоясывала мою шею как галстук. Но мне эта затея уже перестала нравиться.
— Мне надо всего лишь сделать шаг, Смертунов?
— Да-да, — торопливо забормотал он. — Делай шаг.
Я опять глянула вниз, на людской муравейник. Смертунов запрыгнул на бортик, окаймляющий крышу, и стал бесстрашно прогуливаться туда-сюда, что-то насвистывая, фальшиво и раздраженно.
— Делай шаг, Катя, делай шаг! — пропел он. Внезапно его нога наступила на кучку свежего голубиного помета, он взмахнул руками и с тихим вскриком упал вниз. Я наблюдала за каждым мгновением его полета. Он падал всего лишь несколько секунд, но для него это было целой вечностью. Так, во всяком случае, мне кажется.
Я сняла с шеи петлю и выкинула ее вслед за Смертуновым. Кое в чем я была ему даже благодарна. Я развернулась и пошла домой, сегодня был последний день моего отпуска.
— Алло, это служба доверия?
— Да, говорите.
— Я хочу совершить самоубийство.
— Подождите, не вешайте трубку. Жора!
Жора:
— О, черт! Уже нельзя пописать спокойно. Опять какому-то придурку надоело жить… Алло, говорите! Вот дерьмо, повесили трубку…
Я стояла перед дверью и задумчиво разглядывала позеленевшую табличку на ней. Она выглядела весьма неординарно: «Михаил Смертунов. Адвокат»
Вдобавок, на табличке виднелись следы плевка, уже высохшего, однако. Наконец, я решилась и только хотела постучать, как дверь распахнулась, и невысокий человечек в плохом сером костюме чуть не врезался мне в грудь.
— Мистер Смертунов?
Человечек нервно вздрогнул, кивнул, посмотрел на часы.
— Вы к мистеру Смертунову? — спросил он, испуганно таращась на меня.
— Да, я подруга Дениса Дурова, и он дал мне этот адрес.
— А, Дуров! — он запустил руку в свои остатки волос, на плечи посыпались килограммы перхоти. — Так вы по делу? Я и есть мистер Смертунов. Заходите, пожалуйста.
Кабинет был пуст, если не считать старого дубового стола, на крышке которого виднелись следы от жевательных резинок и разлитого кофе, и трех колченогих стульев; на одном из них сиротливо устроился древний проигрыватель (его вполне можно было сдать в музей). Да, в углу еще стояло мусорное ведро. Смертунов уселся за стол под угрожающий скрип стула, но я не хотела попасть в неловкое положение и осталась стоять.
— Итак? — он попытался ободряюще улыбнуться.
— Меня зовут Катерина З….
— И вы хотите…
— Я хочу совершить самоубийство, — скучающе процедила я и щелчком сбила со своего двухсотдолларового пальто приставшую пушинку.
— Чье?
— Свое, естественно.
— Вы попали по адресу! — Смертунов вскочил, обежал вокруг стола и снова сел. — Я один из крупнейших в городе специалистов по «фело-де-се», я изучил всю суицидальную литературу, которая только существует, самоубийство — мое второе имя!
Он самодовольно надулся, скаля испорченные зубы.
— Сколько это будет стоить? — я с трудом сдержала зевок. Как я и ожидала, Смертунов цепким взглядом ростовщика и карманника осмотрел мою одежду.
— Пятьсот долларов, — не моргнув глазом, бессовестно заявил он. — Плюс сто долларов за оформление всех соответствующих документов, плюс триста долларов за организацию похорон. Написание некролога и рассылка поздравлений, простите, приглашений — совершенно бесплатно.
— Это все лишнее, — я достала бумажник и отсчитала ему пять сотен зеленых, он глядел на них, как изголодавшийся удав на жирного кролика. — С чего начнем?
— Всего лишь одна формальность, — Смертунов положил на стол чистый лист бумаги и ручку. — Пишите: «В моей смерти прошу никого не винить».
— Повторите, пожалуйста, — я все-таки рискнула сесть.
— Где-то у меня был образец… — Смертунов начал стукать ящиками стола, но ничего не нашел. — Не забудьте расписаться и поставить дату.
Так или иначе, посмертная записка была написана, и я спрятала ее в бумажник.
— Так… — Смертунов довольно потер руки. — И какую же смерть вы предпочитаете, Катерина?
— Мне как-то все равно.
— Тогда держите!
Он протянул мне прозрачный флакончик с таблетками.
— Что это?
— Вечером перед сном выпей все десять — и тихий, безболезненный переход в другой мир совершится сам собой.
Я была немного разочарована. Но деньги были уже уплачены, я попрощалась и пошла домой.
В девять часов вечера я посмотрела в окно на закат, приняла душ, почистила зубы, проглотила одну за другой все таблетки и с чистой совестью легла спать. Посмертная записка была пришпилена на письменном столе, на самом видном месте.
Через два часа я проснулась и попала в девятый круг Ада — меня рвало так, как никогда в жизни, я даже не успела добежать до туалета. Когда рвота прекратилась, я напилась воды из-под крана, проблевалась еще пару, раз и оставшуюся часть ночи провела на диванчике в гостиной.
* * *
Я ворвалась в контору Михаила Смертунова как тайфун, как цунами! Я ругала его, как только могла, самыми последними словами. Он только обиженно моргал и, когда мой поток проклятий иссяк, пропищал:
— У вас ничего не получилось?
— Как видишь, нет, скотина. Давай деньги назад, я поищу другого специалиста и заодно заявлю на тебя в полицию!
Не успела я договорить, как Смертунов бросился на колени и обхватил меня руками.
— Катерина, простите меня! Я забыл посмотреть срок годности препарата, честное слово! Но позвольте мне исправиться, не пройдет и десять часов, как вы будете мертвы в самом наилучшем виде!
Я смотрела сверху на его лысину, и мне стало его жалко.
— Встаньте, Смертунов, я даю вам еще один шанс. Что же вы предложите теперь?
* * *
Смертунов напустил в ванну горячую воду, проверил пальцем ее температуру и с кривой улыбкой повернулся ко мне.
— Неплохая у тебя квартирка, Катерина. А теперь раздевайся, лезь в воду и вскрой себе вены. Держи!
Он вручил мне новую упаковку лезвий «Жилетт». Я взялась за верхнюю пуговицу рубашки и спросила:
— Мне что, при тебе разоблачаться?
Смертунов заморгал, потом вышел и спросил из-за двери:
— Ты уже разделась?
Я сняла одежду и аккуратно сложила ее на полу. Вода была очень горячей, голова моя закружилась. Взяв в пальцы ставшее скользким лезвие, я проделала эту крайне болезненную и неприятную процедуру. Вода быстро начала краснеть, и я потеряла сознание…
* * *
Очнулась я оттого, что начала замерзать. Я открыла глаза, и мне чуть не стало плохо от отвратительно алого цвета воды. И я была жива.
* * *
— Смертунов, красавчик! — дверь с перевернутой табличкой чуть не вылетела с петель от моего пинка ногой.
Его голова при моем появлении задергалась вверх-вниз.
— Идиотка! Кретинка! — взвизгнул он. — Ты как вскрывала вены?!
Я немного охладела и показала ему, как.
— Болванка! — вопил он. — Надо было резать вдоль, по ходу сосудов! Не поперек, а вдоль! Вдоль, а не поперек!
— Извини, Смертунов, я этого не знала…
Он вскочил.
— Идем, я сам сделаю тебе это.
Я вздрогнула.
— Не надо, Смертунов. Это все-таки очень больно. Придумай мне другое «фело-де-се».
Он ненадолго задумался.
— Держи! — в руках у него была обыкновенная веревка с петлей.
* * *
— Это так же просто, как пукнуть, — Смертунов кратко пояснил мне основы теории повешивания. Я засунула голову в петлю и замерла.
— Мне надо всего лишь спрыгнуть? — спросила я наивно.
— Да. Как дважды два.
Я оттолкнулась от стула и спрыгнула с него… И это тоже было очень больно, а еще больнее было падать на каменный пол, я здорово ушибла копчик и крестец. Смертунов округлившимися глазами смотрел на одиноко болтающийся обрывок веревки.
— Слушай, Катя… Ты случайно не сумасшедшая?
Я застонала, захрипела, закашлялась. И я опять была жива. И у меня не было сил бранить этого безмозглого Смертунова.
* * *
Мы стояли на крыше небоскреба и смотрели вниз, петля все еще опоясывала мою шею как галстук. Но мне эта затея уже перестала нравиться.
— Мне надо всего лишь сделать шаг, Смертунов?
— Да-да, — торопливо забормотал он. — Делай шаг.
Я опять глянула вниз, на людской муравейник. Смертунов запрыгнул на бортик, окаймляющий крышу, и стал бесстрашно прогуливаться туда-сюда, что-то насвистывая, фальшиво и раздраженно.
— Делай шаг, Катя, делай шаг! — пропел он. Внезапно его нога наступила на кучку свежего голубиного помета, он взмахнул руками и с тихим вскриком упал вниз. Я наблюдала за каждым мгновением его полета. Он падал всего лишь несколько секунд, но для него это было целой вечностью. Так, во всяком случае, мне кажется.
Я сняла с шеи петлю и выкинула ее вслед за Смертуновым. Кое в чем я была ему даже благодарна. Я развернулась и пошла домой, сегодня был последний день моего отпуска.
Ух.. у страха глаза велики... и это всё надо прочитать? 
Да... к сожалению..
Решила запостить тут, автора не знаю, но зацепило.
В субботу в 8 утра его разбудил телефонный звонок.
-Серый, давай быстрее приезжай. Тут в офис упыри из налоговой ломятся.
Грозятся ОМОН вызвать, если сейчас им кабинет не откроем.
Серега быстро впрыгнул в штаны, ополоснул лицо струей холодной воды и
выскочил во двор. "Десятка" завелась сразу, и Серега, не дав мотору прогреться,
надавил педаль газа. Путь от дома до офиса он знал наизусть, в буднии дни
дорога занимала минут 50, но сегодня суббота, и Серега надеялся доехать минут
за 15... Зазвонил мобильный: "Серый, ну ты где? Я их больше сдерживать не
могу!" "Еду я, еду. Скажи, через 10 минут буду!" Отключая трубку и бросая ее на
пассажирское сиденье, Сергей увидел разрешающий сигнал сфетофора и
придавил газ, в надежде попасть в "зеленую волну" к следующему перекрестку...
Он даже не понял, что это было... Мелькнувшая тень слева, визг тормозов и
сильный удар. Лобовое стекло Серегиной "десятки" вылетело и мелкими
кусочками рассыпалось по салону, впиваясь острыми осколками в лицо. Руль
ударил в грудь, а голову мотнуло так, что она чуть не оторвалась. На секунду он
потерял сознание. Когда открыл глаза, то увидел финальную картину своей
аварии. "Шестерка" которой он на скорости за 80 ударил в бок, крутясь отскочила
к тротуару и намоталась на фонарный столб...
"Зайка, прости за грубость!, но ведь у меня был зеленый!" - подумал Сергей и попытался открыть дверь.
Со второго раза дверь поддалась, и на негнущихся ногах Сергей вышел из
машины. Кроме того, что он ехал на "зеленый" никаких мыслей в голове не было.
Автоматически прикрывая водительскую дверцу за собой, Сергей с удивлением
увидел как из его машины пытается вылезти человек в помятом белом костюме.
-Эээ. Мужик, ты как здесь? Ты цел? - Сергей подумал, что может, он еще и
мужика сбил, тот ввалился к нему через лобовое, а теперь пытается вылезти.
-Мужик - это ты, - сказал белый костюм, отряхиваясь, - а я Ангел-хранитель.
-Че? Какой ангел? Мужик, ты не волнуйся. Сейчас "скорую" вызову...
-Подожди, Сергей, не все так просто. Оглянись вокруг.
Сергей посмотрел. Вокруг была знакомая московская улица. Правда на
перекрестке стояла его разбитая "десятка", а на столбе висела искареженная
"шестерка". Если б не авария, то можно сказать, что ничего необычного вокруг не
было... Кроме одного: на улице не было ни единого движения и не слышно
никаких звуков. Машины, двигавшиеся секунду назад замерли, водители в них с
удивлением смотрели на аварию, а редкие пешеходы на тротуарах застыли,
будто играя в "Замри".
-Что за фигня? Это меня так стукнуло или я уже умер? А может, мне вообще это
снится? - мысли понеслись скачками, а по спине заструился холодный пот.
-К сожалению не снится. - сказал Ангел. - Ты, Серег, попал. И попал по-
настоящему... Ты умер... Ну, почти - почему-то замялся белый костюм.- Я
вообще-то еле успел между тобой и рулем впрыгнуть, а то мы бы уже не
разговаривали. Ты ж никогда не пристегиваешься, - продолжил Анегл, и как
показалось Сергею, в сторону тихо добавил "долбоеп"...
В голове у Серого совсем помутилось. Мозг никак не мог заставить мышцы рта
произнести хоть слово, а в голове только и крутилось: "Зеленый. Я ехал на
зеленый свет"... а Ангел продолжал:
-Вас таких идиотов знаешь сколько по Москве? То-то! Все вам кажется, что
именно с вами ничего не случится. А нас, ангелов, всего десяток на весь
мегаполис. Вот и крутимся как белки в колесе. А тут еще этот светофор второй
день починить не могут.
"Зеленый, я ехал на зеленый!" - пульсировало в голове
-Да знаю я, что у тебя "зеленый" был. - с досадой бросил Ангел. - У аппонента
твоего тоже "зеленый"! - он кивнул в сторону "шестерки" -Тут везде со всех
сторон "зеленый"! - И уже мягче добавил: -Ладно, Серег, ты не парься. Присядь,
вот можешь прям на асфальт. Сейчас я тебе постараюсь объяснить.
Сергей уселся на асфальт прямо посередине перекрестка и глупо крутил головой,
ничего не понимая.
Ангел продолжил:
-Вобщем, Серега, ты умер. Нет, ты почти умер. Врубаешься? Это "почти" дает тебе
шанс, но не знаю, воспользуешься ты им или нет. Вернее, у тебя даже есть не
шанс, а выбор. Разницу между "шанс" и "выбор" улавливаешь?
Сергей тупо кивнул, хотя не то что разницу, он вообще с трудом понимал, о чем
говорит Ангел.
-Эй! Приди уже в себя! Мужик ты или нет? А то сейчас Черные примчатся и
времени на выбор тебе уже не останется.
-Какие Черные?
-А, ну да! Извини. Это только в твоем сознании они пока Черные, так же как я
Белый. Это ты нас видишь так. Вот помрешь окончательно, будешь отличать
ангелов-спасителей от ангелов-смерти, а пока пользуйся цветовой
дифференциацией, ОК?
"ОК" в устах Ангела прозвучало как-то не подобающе ситуации, и Сергей начал
понемногу приходить в себя.
-Ну-ка, еще раз мне расскажи, ты - Ангел?
-Ангел, Ангел - облегченно вздохнул Ангел.
-Ага... А я Анжела Девис, - в глазах Сереги появились нехорошие искорки, -
мужик, скажи, кто из нас рехнулся? Или...? - Серегу вдруг осенило, - да это ж я
рехнулся, а ты санитар в психушке, так?! - почти обрадованно вскрикнул он.
Ангел тяжело вздохнул:
-Нет. Еще раз посмотри вокруг.
Сергей обвел взглядом улицу. Ничего не изменилось: машины стояли, люди на
тротуарах играли в "Замри". Только к намотанной на столб "шестерке" подходили
трое в Черном.
-Вот. За ним уже пришли.- сказал Ангел.
-Он умер? - спросил Сергей, начиная слабо соображать.
-Умер, умер... - тихо сказал Ангел.
-И куда его теперь? В ад?
-Вот же вы какие людишки! - вскричал ангел, - ну почему сразу в ад-то? Откуда у
вас вообще представление об аде? Да и нет никакого ада! Слышишь, не-ет! А
этот... дык, наверное, на реинкарнацию его отправят. Он положенных очков
точно не набрал. Много за ним, как вы это называете, грешков. Да и сейчас он за
рулем пьяный сидел. Скорее всего точно - реинкарнация!
-А когда я умру меня тоже на реинкарнацию?
-Гм... - ангел задумался. - с тобой сложнее. Ты чуть-чуть не добрал нужных
очков, после которых на реинкарнацию не отправляют, а производят в ангелы... В
ангелы-хранители, например... Но я надеюсь, что если ты умрешь сейчас, твои
очки увеличатся, и ты точно сможешь избежать реинкарнации. Хотя, это по
желанию. - с улыбкой добавил Ангел.
-Как это ты "надеешься"? - не понял Сергей, - ты ж мой ангел-хранитель, ты меня
охранять должен, а не надеяться, что я сейчас умру!
-Во-первых, кто тебе сказал, что я ТВОЙ ангел-хранитель? Не, ну конечно, я и
тебя защищать должен был, но... короче, сегодня я не твой. А во-вторых, ты
умер, умер! Я просто взял тебя на 5 минут, чтобы поговорить. Должен признаться,
что есть у меня возможность все исправить. То есть, сделать так, чтобы аварии не
случилось. Ну, могу, например, в последний момент колесо тебе проколоть, тогда
ты просто кувыркнешься в соседний ряд, а там машин нет - наверное жив
останешься. А этот ас на "шестерке" пролетит мимо... Кстати, тоже жив останется,
но очки его жизни ой как упадут.
Сергей внимательно выслушал Ангела. Он уже понял, что все происходящее не
сон и не бред.
-Ну и чего ты тогда стоишь? Давай, прокалывай колесо. Пусть я лучше машину
разобью, но ведь жив останусь.
-Серег, а оно тебе надо - жить остаться? - задушевно спросил Ангел. - Тебе ж
уже 32 года, ты прожил четыре восьмилетних цикла. Дом маме на даче построил,
дерево там же посадил. Сынишка, которого ты кстати, уже три месяца не
навещал, живет с мамой - женой твоей бывшей. Хороший пацан, правильный!
Скоро у него новый папа будет. Знаешь, небось, что Наташа опять замуж
собралась?
-Да знаю... и жениха ее знаю - промямлил Сергей, - пусть женятся. А что сына
давно не видел, так сам понимаешь: работа, закрутился-забегался...
-Вот-вот. Все вы крутитесь-вертитесь, а жить-то когда? Да и зачем?
-Ну ты мне только морали сейчас не читай! И без твоих нравоучений хреново...
-Да, действительно. Некогда сейчас в философию вдаваться. Я тебе потом все
растолкую. Так что ты решил?
-В каком смысле, что решил, - не понял Сергей. - Насчет аварии? Жить хочу,
конечно!
Ангел насупился.
-Ты пойми, я тоже хочу, чтоб ты жив остался, но тут такое дело... посмотри
вокруг внимательно. Только внимательно посмотри!
Сергей опять начал оглядываться вокруг. Люди, как фигурки в музее восковых
фигур оставались на своем месте.
-А что я увидеть-то должен?
-Эх, - вздохнул анегел, - я надеялся, что ты сам все поймешь. Смотри вот туда, -
и ангел указал рукой в направлении, куда по идее должна была проехать
подбитая Сергеем "шестерка". Там на пешеходной "зебре" застыла девушка лет
25, толкающая перед собой детскую коляску.
-И что? - еще не до конца сообразив, спросил Сергей.
-Тьфу ты! - не сдержался Ангел. - я сегодня ЕЕ ангел-хранитель. Понял?
-Понял, - обреченно кивнул Сергей.
-Ну а раз понял, то тебе по вашим понятиям 5 минут на размышления. А я пока на
Энтузиастов сгоняю, там на дороге люк открытый. - сказал Ангел и растворился в
воздухе.
А Сергей остался сидеть на мостовой...
В субботу в 8 утра его разбудил телефонный звонок.
-Серый, давай быстрее приезжай. Тут в офис упыри из налоговой ломятся.
Грозятся ОМОН вызвать, если сейчас им кабинет не откроем.
Серега быстро впрыгнул в штаны, ополоснул лицо струей холодной воды и
выскочил во двор. "Десятка" завелась сразу, и Серега, не дав мотору прогреться,
надавил педаль газа. Путь от дома до офиса он знал наизусть, в буднии дни
дорога занимала минут 50, но сегодня суббота, и Серега надеялся доехать минут
за 15... Зазвонил мобильный: "Серый, ну ты где? Я их больше сдерживать не
могу!" "Еду я, еду. Скажи, через 10 минут буду!" Отключая трубку и бросая ее на
пассажирское сиденье, Сергей увидел разрешающий сигнал сфетофора и
придавил газ, в надежде попасть в "зеленую волну" к следующему перекрестку...
Он даже не понял, что это было... Мелькнувшая тень слева, визг тормозов и
сильный удар. Лобовое стекло Серегиной "десятки" вылетело и мелкими
кусочками рассыпалось по салону, впиваясь острыми осколками в лицо. Руль
ударил в грудь, а голову мотнуло так, что она чуть не оторвалась. На секунду он
потерял сознание. Когда открыл глаза, то увидел финальную картину своей
аварии. "Шестерка" которой он на скорости за 80 ударил в бок, крутясь отскочила
к тротуару и намоталась на фонарный столб...
"Зайка, прости за грубость!, но ведь у меня был зеленый!" - подумал Сергей и попытался открыть дверь.
Со второго раза дверь поддалась, и на негнущихся ногах Сергей вышел из
машины. Кроме того, что он ехал на "зеленый" никаких мыслей в голове не было.
Автоматически прикрывая водительскую дверцу за собой, Сергей с удивлением
увидел как из его машины пытается вылезти человек в помятом белом костюме.
-Эээ. Мужик, ты как здесь? Ты цел? - Сергей подумал, что может, он еще и
мужика сбил, тот ввалился к нему через лобовое, а теперь пытается вылезти.
-Мужик - это ты, - сказал белый костюм, отряхиваясь, - а я Ангел-хранитель.
-Че? Какой ангел? Мужик, ты не волнуйся. Сейчас "скорую" вызову...
-Подожди, Сергей, не все так просто. Оглянись вокруг.
Сергей посмотрел. Вокруг была знакомая московская улица. Правда на
перекрестке стояла его разбитая "десятка", а на столбе висела искареженная
"шестерка". Если б не авария, то можно сказать, что ничего необычного вокруг не
было... Кроме одного: на улице не было ни единого движения и не слышно
никаких звуков. Машины, двигавшиеся секунду назад замерли, водители в них с
удивлением смотрели на аварию, а редкие пешеходы на тротуарах застыли,
будто играя в "Замри".
-Что за фигня? Это меня так стукнуло или я уже умер? А может, мне вообще это
снится? - мысли понеслись скачками, а по спине заструился холодный пот.
-К сожалению не снится. - сказал Ангел. - Ты, Серег, попал. И попал по-
настоящему... Ты умер... Ну, почти - почему-то замялся белый костюм.- Я
вообще-то еле успел между тобой и рулем впрыгнуть, а то мы бы уже не
разговаривали. Ты ж никогда не пристегиваешься, - продолжил Анегл, и как
показалось Сергею, в сторону тихо добавил "долбоеп"...
В голове у Серого совсем помутилось. Мозг никак не мог заставить мышцы рта
произнести хоть слово, а в голове только и крутилось: "Зеленый. Я ехал на
зеленый свет"... а Ангел продолжал:
-Вас таких идиотов знаешь сколько по Москве? То-то! Все вам кажется, что
именно с вами ничего не случится. А нас, ангелов, всего десяток на весь
мегаполис. Вот и крутимся как белки в колесе. А тут еще этот светофор второй
день починить не могут.
"Зеленый, я ехал на зеленый!" - пульсировало в голове
-Да знаю я, что у тебя "зеленый" был. - с досадой бросил Ангел. - У аппонента
твоего тоже "зеленый"! - он кивнул в сторону "шестерки" -Тут везде со всех
сторон "зеленый"! - И уже мягче добавил: -Ладно, Серег, ты не парься. Присядь,
вот можешь прям на асфальт. Сейчас я тебе постараюсь объяснить.
Сергей уселся на асфальт прямо посередине перекрестка и глупо крутил головой,
ничего не понимая.
Ангел продолжил:
-Вобщем, Серега, ты умер. Нет, ты почти умер. Врубаешься? Это "почти" дает тебе
шанс, но не знаю, воспользуешься ты им или нет. Вернее, у тебя даже есть не
шанс, а выбор. Разницу между "шанс" и "выбор" улавливаешь?
Сергей тупо кивнул, хотя не то что разницу, он вообще с трудом понимал, о чем
говорит Ангел.
-Эй! Приди уже в себя! Мужик ты или нет? А то сейчас Черные примчатся и
времени на выбор тебе уже не останется.
-Какие Черные?
-А, ну да! Извини. Это только в твоем сознании они пока Черные, так же как я
Белый. Это ты нас видишь так. Вот помрешь окончательно, будешь отличать
ангелов-спасителей от ангелов-смерти, а пока пользуйся цветовой
дифференциацией, ОК?
"ОК" в устах Ангела прозвучало как-то не подобающе ситуации, и Сергей начал
понемногу приходить в себя.
-Ну-ка, еще раз мне расскажи, ты - Ангел?
-Ангел, Ангел - облегченно вздохнул Ангел.
-Ага... А я Анжела Девис, - в глазах Сереги появились нехорошие искорки, -
мужик, скажи, кто из нас рехнулся? Или...? - Серегу вдруг осенило, - да это ж я
рехнулся, а ты санитар в психушке, так?! - почти обрадованно вскрикнул он.
Ангел тяжело вздохнул:
-Нет. Еще раз посмотри вокруг.
Сергей обвел взглядом улицу. Ничего не изменилось: машины стояли, люди на
тротуарах играли в "Замри". Только к намотанной на столб "шестерке" подходили
трое в Черном.
-Вот. За ним уже пришли.- сказал Ангел.
-Он умер? - спросил Сергей, начиная слабо соображать.
-Умер, умер... - тихо сказал Ангел.
-И куда его теперь? В ад?
-Вот же вы какие людишки! - вскричал ангел, - ну почему сразу в ад-то? Откуда у
вас вообще представление об аде? Да и нет никакого ада! Слышишь, не-ет! А
этот... дык, наверное, на реинкарнацию его отправят. Он положенных очков
точно не набрал. Много за ним, как вы это называете, грешков. Да и сейчас он за
рулем пьяный сидел. Скорее всего точно - реинкарнация!
-А когда я умру меня тоже на реинкарнацию?
-Гм... - ангел задумался. - с тобой сложнее. Ты чуть-чуть не добрал нужных
очков, после которых на реинкарнацию не отправляют, а производят в ангелы... В
ангелы-хранители, например... Но я надеюсь, что если ты умрешь сейчас, твои
очки увеличатся, и ты точно сможешь избежать реинкарнации. Хотя, это по
желанию. - с улыбкой добавил Ангел.
-Как это ты "надеешься"? - не понял Сергей, - ты ж мой ангел-хранитель, ты меня
охранять должен, а не надеяться, что я сейчас умру!
-Во-первых, кто тебе сказал, что я ТВОЙ ангел-хранитель? Не, ну конечно, я и
тебя защищать должен был, но... короче, сегодня я не твой. А во-вторых, ты
умер, умер! Я просто взял тебя на 5 минут, чтобы поговорить. Должен признаться,
что есть у меня возможность все исправить. То есть, сделать так, чтобы аварии не
случилось. Ну, могу, например, в последний момент колесо тебе проколоть, тогда
ты просто кувыркнешься в соседний ряд, а там машин нет - наверное жив
останешься. А этот ас на "шестерке" пролетит мимо... Кстати, тоже жив останется,
но очки его жизни ой как упадут.
Сергей внимательно выслушал Ангела. Он уже понял, что все происходящее не
сон и не бред.
-Ну и чего ты тогда стоишь? Давай, прокалывай колесо. Пусть я лучше машину
разобью, но ведь жив останусь.
-Серег, а оно тебе надо - жить остаться? - задушевно спросил Ангел. - Тебе ж
уже 32 года, ты прожил четыре восьмилетних цикла. Дом маме на даче построил,
дерево там же посадил. Сынишка, которого ты кстати, уже три месяца не
навещал, живет с мамой - женой твоей бывшей. Хороший пацан, правильный!
Скоро у него новый папа будет. Знаешь, небось, что Наташа опять замуж
собралась?
-Да знаю... и жениха ее знаю - промямлил Сергей, - пусть женятся. А что сына
давно не видел, так сам понимаешь: работа, закрутился-забегался...
-Вот-вот. Все вы крутитесь-вертитесь, а жить-то когда? Да и зачем?
-Ну ты мне только морали сейчас не читай! И без твоих нравоучений хреново...
-Да, действительно. Некогда сейчас в философию вдаваться. Я тебе потом все
растолкую. Так что ты решил?
-В каком смысле, что решил, - не понял Сергей. - Насчет аварии? Жить хочу,
конечно!
Ангел насупился.
-Ты пойми, я тоже хочу, чтоб ты жив остался, но тут такое дело... посмотри
вокруг внимательно. Только внимательно посмотри!
Сергей опять начал оглядываться вокруг. Люди, как фигурки в музее восковых
фигур оставались на своем месте.
-А что я увидеть-то должен?
-Эх, - вздохнул анегел, - я надеялся, что ты сам все поймешь. Смотри вот туда, -
и ангел указал рукой в направлении, куда по идее должна была проехать
подбитая Сергеем "шестерка". Там на пешеходной "зебре" застыла девушка лет
25, толкающая перед собой детскую коляску.
-И что? - еще не до конца сообразив, спросил Сергей.
-Тьфу ты! - не сдержался Ангел. - я сегодня ЕЕ ангел-хранитель. Понял?
-Понял, - обреченно кивнул Сергей.
-Ну а раз понял, то тебе по вашим понятиям 5 минут на размышления. А я пока на
Энтузиастов сгоняю, там на дороге люк открытый. - сказал Ангел и растворился в
воздухе.
А Сергей остался сидеть на мостовой...
Господам графоманам, в разделе творчество публикуем свои произведения.
Произведения других авторов идут в раздел таверна.
Произведения других авторов идут в раздел таверна.
Бе-Бе!:)какие мы бяки!;)
Хватит!
Холодное небо и стук дождя о стекло… Август, девятое число. Голова болит не давая собраться с мыслями. Пальцы набирают какой-то текст, это письма, всем кого я так люблю, ради кого я еще жива. Последний день нормальной жизни, последний день мук, а после… Суровая тьма. Все начнется утром, никто не успеет ничего сделать… Может кто-то спросит меня, как я могу так поступить, ответ будет прост: «Нет смысла жить! Я жила ради романа, ради книги, ради нового мира… но я его уже сотворила, я свободна!». Последняя фраза, последняя буква, последний знак препинания… Надеюсь сегодня никто не позвонит, все должно быть тайной… Я не хочу слушать их просьбы, не желаю уступать и плакать, все кончено… решение было принято слишком давно. Я не желаю терпеть боль, хватит! С меня достаточно!
Солнечное утро, встающий туман… и радуга. Они одни знают что будет, они одни провожают меня. Август, десятое число. Запечатанные письма, и крупный почерк… они все подписаны, а рядом с ними три стопки листов «А4», в каждой стопке по 150 страниц, все прономерованы… это мой роман! Вся информация с компьютера удалена, рассказы и стихи на отдельном диске, я его положила в один из конвертов, а их всего шесть… но единственный может так и не достигнуть своего владельца, тогда информация канет в бездну, мне все равно! Кухня, полка, а за ней аптечка. Неделю назад я приобрела таблетки пере дозировка которых смертельна, я буду умирать в муках, то чего я так боялась и так жаждала перебороть! А если не получится… они не влияют на мозг, значит есть шанс повторить попытку! Шесть пачек по шесть таблеток, а после еще вот эти, говорят что их нельзя принимать вместе! Действие будет приглушенное, я посмотрю на небо в последний раз. Оно единственное никогда не предавало меня… не делало больно. А остальные, теперь они в далеком прошлом. Все чувства к ним растворились, их нет! И быть может никогда не было. Они сами возжелали этого, думая что намеки мне не понять, они говорили что я не имею права! Теперь имею… просто мне все равно! Я так часто говорила что люблю и могу отдать жизнь, так часто переступала смерть, а им было смешно! Я так часто брала на себя чужую боль, отдавая часть своей когда-то Ангельской души, теперь ее нет, вообще нет души… она продана за боль. Сначала я не смела просить помощи, а после поняла что не получу ее даже стоя на коленях… ну и пусть будет так… каждый выбирает свой путь сам, свой дом, свою судьбу! Делайте выбор, думайте… за меня решили Вы! И не надо винить меня за тот приговор который я воздвигла себе, Это Мой приговор! Крыша, маленький забор… как хочется туда вниз… но я хочу умирать долго… желая отдать все долги. Край, ноги касаются его, а глаза смотрят вдаль, раньше они искали там помощи, раньше они просили там ответа, теперь же все проще… они просто прощаются! Зрение теряет резкость, прошло 15 минут, препарат действует. Тело пока подчиняется, значит я побуду здесь! Солнце закрыло тучей, огромной и черной, но я знаю дождя не будет… что-то подсказывает мне, что отсюда уходить нельзя. И я сделала иначе… Почему? Быть может, все же желала жить? Войдя в квартиру услышала телефон… я не хочу поднимать трубку, зная кто желает услышать мой голос, но все же подняла:
- Да?…
- Привет, любимая. Ты долго не поднимала трубку, что-то случилось?
- Нет… все хорошо.
- Что с твоим голосом? Можно я приеду?
- Нет, не стоит… все хорошо!
- Я люблю тебя, зая!
- Я знаю…
- Очень сильно!
- Я не могу сейчас говорить…
- Позвонить вечером?
- Попробуй…
- ………
- Прощай! – не было слез, не было сожаления, сознание начинает меркнуть, жестокая боль разрывает тело, руки не в силах положить трубку… Дрожь… кровь на губах, во рту, в носу… и боль. «Как я ждала тебя подруга! Ждала когда ты заберешь меня!». Время неслось как сумасшедшее… Я все слышала, все видела, но как будто со стороны, сердце больше не стучало и я это знала. Потом появились от куда-то люди, они что-то кричали, плакали… мне даже стало смешно… как весело они плачут! Все они пытались что-то сделать, это веселило в двойне. Тело откачивали, пытались промыть желудок… «Глупцы! Думаете я такая дура, чтобы пить обычные лекарства? Препарат выпитый мною пропитал всю кровь, он отравил, сначала сердце, а после другие органы… ». Но вдруг мир разбился… я начала понимать слова, вскрики, я начала видеть вновь из тела… за тем чувствовать! «НЕТ! Я Не Хочу! Оставьте! Я хочу умереть! Убирайтесь!!!». Резкая боль в руке, лекарство сочится по венам пропитывая клетки мозга, темнеет… Последняя фраза которую я слышу, содрогаясь от ужаса: «Она будет Жить!», Тьма… глубокий сон, им мне заменили смерть! Последнее чувство: «Ненависть!», все меркнет, время останавливается… но я жива…
Свет бьет в глаза, вызывая неприятное покалывание. Веки непослушные и онемевшие, не хотели подчиняться, но я усилием воли подняла их. Белые стены, белое постельное белье, белые шторы, белое окно и мир за ним, тоже белый! Свет проникая через грязное стекло, заполнял помещение. Преломляясь создавал эффект бездны, светлой и ужасающей… Миллионы трубочек торчащих из руки, капельница… Это чертово помещение – больница! Они так и не поняли! Пусть! Тишина вокруг, наверное я проспала предостаточно, пора заканчивать начатое. Легкое движение руки, приборы падают на пол, приглушенный стук о кафель… какая разница! Рывком встаю, голова идет кругом, сейчас пройдет. Дверь на щеколду, они не успеют меня спасти! Тело горит, глаза ищут что-нибудь острое… ручка… замах, сила и тяжесть тела направлена лишь на удар. Ручка входит в плоть, разрывая кожу, дробит капилляры, артерии, суставы. Вспарывая вены, выпуская потоки густой, бордовой крови… жуткая боль!!! Гортань рвет крик… нет, никто не должен узнать! И никто не узнает… пальцы немеют, не в состоянии вонзить столь опасный прибор во вторую руку… ноги не слушаются… все ослепляет… я падаю в свою, еще теплую кровь, как она пахнет! И вновь спасительное беспамятство… меня куда-то уносит и подталкивает, вокруг темнота, а впереди… там еще темнее! Нет смысла оборачиваться, идти вперед… туда где так темно и уютно, где нет чувств и теорий… там нет этого человеческого бреда… и… и там меня ждут! Я рвусь туда, бегу не слыша шагов, конечно не слыша, ведь я умерла, нет, не умерла, но так близка к этому! Я слышу приглушенные, ритмичные звуки, как будто секундной стрелке что-то мешает двигаться и она тихо замедляет свое движение… что-то мне дало понять, ведь это мое сердце, сердце умирающее во второй раз! А я несусь вперед, но тьма не приближается, нет она будто стоит на месте! Что происходит? Сильный толчок в грудь, еще один, и еще… не может быть! Этого не может быть! Ритмичный звук участился… Нет! И боль… тело чувствует боль, тело извивается в судорогах, его держат вкалывая новую дозу неизвестного лекарства. Зрачки на миг уменьшаются, а глаза до той поры пустые и холодные, слезясь пытаются спастись под покрывалом век. Почему этот мир не пускает меня? Почему смеет держать… сколько я испытала боли, Отпусти меня! Отпустите Вы Все! Но кровь, в прошлом хлещущая на пол, была остановлена, а попытка уйти из жизни прервана… и одно чувство: «Обиды», и последняя фраза, сказанная знакомым голосом, до боли знакомым: «Она сама… как она могла!?», а после проклятый сон, пустой, лживый и ненавистный! Он вновь опутывал мое тело, своей нежной и жестокой паутиной… заставляя жить!
Сознание приходит постепенно, слух, осязание… обострялись. Вкус крови и ее запах преследовали, но я терпела. Открываю глаза, мутно, очень мутно, постепенно все приобретает очертания, после резкость, после объем… руки перебинтованы и перетянуты жгутом, я их не чувствую… Сон занял лишь день… а сейчас ночь… и я не в больнице, нет, на больничных окнах не стоят решетки… да я знаю это место! Здесь люди гниют заживо, здесь их делают не дееспособными некие, с виду безопасные, препараты, здесь цена жизни равна нулю, нет здесь она ничему не ровна… здесь нет жизни и людей здесь очень мало, если они конечно есть вообще… Смирительная рубашка, и ошейник на шее… я не останусь здесь! Все равно все будет по-моему!… ремни не давали мне двигаться… но это только пока! Люди лишь глупые игрушки без чувства меры и логики… глупы и эгоистичны, наивны и бездарны, они заманили меня в клетку, думая что победили… они прижали дикого зверя к стене, забыв о его безумном, лишающем разумно думать, страхе! За свою оплошность они получат сполна! А я на них посмотрю оттуда и посмеюсь, я достойна веселья! Моя работа шута окончена, пусть же мое место займет весь мир!
Утром мне позволили встать. Мне задавали какие-то вопросы, куда-то водили, нет я не сопротивлялась, даже прививкам… просто с наслаждением молчала… и нахально улыбалась. Мне было наплевать на их чувства. А после не давших ничего разговоров, приставив ко мне сиделку, оставили в покое. В палате было большое окно и календарь, оказывается я сбилась со счета и завтра должно было быть семнадцатое, последний срок, роковое число! Я стояла весь день около окна, смотря через решетку в пустое небо, капли мелкого дождя прокладывали себе дорожки, выводя красивые, но видимые лишь мгновение рисунки, а после летели вниз… как я завидовала им! В палату приходили в прошлом мне знакомые люди… многие из них кричали срываясь на слезы, многие просили и умаляли… а я смотрела на последний дождь, слушала последнюю музыку, прощаясь, последний раз улыбалась… и лишь к вечеру пришел Он! Человек которого я никогда не понимала, человек который никогда ничего не объяснял и не доказывал, человек который никогда не оправдывался и никогда не отвечающий на заданные вопросы, человек которого я любила, Он подарил мне счастье и время закончить роман. А теперь Он стоял позади меня и молча плакал, зная что ничего не исправить… наверное он тоже любил… быть может ему это причиняло боль. Я повернулась к нему и заглянула в глаза, я не хотела чтобы Он осуждал мои поступки… а Он и не осуждал, только по его щекам стекали слезы, как только что по оконному стеклу… мы молча смотрели друг на друга, а после его волшебный голос разбил тишину:
- Не оставляй меня здесь одного… - и это не было просьбой, и приказом тоже не было, чем-то намного выше и сильнее, тем, что не могло оставить в покое! Я не смогу никогда отказаться от его чувств и уйти не смогу покуда Он существует! Наклонив голову откидывая волосы с лица, подарила ему улыбку… мы в последний раз были вместе в этом мире! - … я приду завтра утром… - Он мягким движением вытер слезы, а я кивнув отвернулась, мы в последний раз Расстаемся! Я не слышала его шагов, не слышала как закрывается за ним дверь, будто лишившись слуха, стояла и смотрела как плачет небо, как оно плачет за меня! Я стояла так еще долго, пока не стемнело, а как только загорелся последний фонарь пришел врач и уложил меня в пастель. Сон пришел как-то сам собой. Я вновь спала, но теперь не потому что кто-то вколол мне очередную дозу наркотика, а потому что разум сковывала усталость, тяжелая и упрямая… в ночи я все же проснулась, как ни странно от чьих-то голосов, от непонятного диалога, хотя нет, слишком понятного!
- Только не сообщайте ей!
- А если он не появится, она будет задавать вопросы!
- Пусть! Не говорите ей! Слышите?
- Я понимаю вас… но что будет если она все же узнает о его смерти?
- Он все-таки умер? Быть может он выжил? Может вы ошиблись?
- Нет он мертв!
- Только не говорите ей! Она не должна узнать!
Я все поняла сразу… но страх не сковывал меня, теперь все получится! Меня сковал лишь сон, топя в прохладных, алых лепестках, ядовитых роз… унося и окрыляя.
Утром мне разрешили побродить по парку. Я все знала, от этого становилось легче! За парком было шоссе, широкое, с множеством не нужных знаков, и огромным потоком машин. На этот раз сознание блокировало тот страх и пустые воспоминания, по этой причине я не помню как оказалась в центре дороги, помню лишь далекие крики и испуганные глаза. Смерть пришла мгновенно, не было даже боли, не было и борьбы за нее. Я умерла, как и желала!
Мир казался таким маленьким и беспомощным, отсюда, с последней ступени вечной лестницы, соединяющей два измерения. Он и его законы были настолько мизерными, что не стоило обращать на них внимания, я так и сделала. Оглядев место, которому я подарила свой миф, сделала шаг вперед. Там было светло, но это не раздражало и не заставляло ненавидеть, нет, это успокаивало. Свет был настолько мягкий и упругий, что я начала его любить. Последний поворот тропы, а за ним Он! Его мягкая улыбка и теплые руки. Здесь никто не помешает нашему счастью, лишь Он и Я! Делаем шаг навстречу друг другу, тону а его глазах, а Он, прижимая меня к собственной груди шепчет:
- Я так долго ждал Тебя! – целует в губы, мягко и таинственно…
- Я не могла не прийти!
воть...
Хватит!
Холодное небо и стук дождя о стекло… Август, девятое число. Голова болит не давая собраться с мыслями. Пальцы набирают какой-то текст, это письма, всем кого я так люблю, ради кого я еще жива. Последний день нормальной жизни, последний день мук, а после… Суровая тьма. Все начнется утром, никто не успеет ничего сделать… Может кто-то спросит меня, как я могу так поступить, ответ будет прост: «Нет смысла жить! Я жила ради романа, ради книги, ради нового мира… но я его уже сотворила, я свободна!». Последняя фраза, последняя буква, последний знак препинания… Надеюсь сегодня никто не позвонит, все должно быть тайной… Я не хочу слушать их просьбы, не желаю уступать и плакать, все кончено… решение было принято слишком давно. Я не желаю терпеть боль, хватит! С меня достаточно!
Солнечное утро, встающий туман… и радуга. Они одни знают что будет, они одни провожают меня. Август, десятое число. Запечатанные письма, и крупный почерк… они все подписаны, а рядом с ними три стопки листов «А4», в каждой стопке по 150 страниц, все прономерованы… это мой роман! Вся информация с компьютера удалена, рассказы и стихи на отдельном диске, я его положила в один из конвертов, а их всего шесть… но единственный может так и не достигнуть своего владельца, тогда информация канет в бездну, мне все равно! Кухня, полка, а за ней аптечка. Неделю назад я приобрела таблетки пере дозировка которых смертельна, я буду умирать в муках, то чего я так боялась и так жаждала перебороть! А если не получится… они не влияют на мозг, значит есть шанс повторить попытку! Шесть пачек по шесть таблеток, а после еще вот эти, говорят что их нельзя принимать вместе! Действие будет приглушенное, я посмотрю на небо в последний раз. Оно единственное никогда не предавало меня… не делало больно. А остальные, теперь они в далеком прошлом. Все чувства к ним растворились, их нет! И быть может никогда не было. Они сами возжелали этого, думая что намеки мне не понять, они говорили что я не имею права! Теперь имею… просто мне все равно! Я так часто говорила что люблю и могу отдать жизнь, так часто переступала смерть, а им было смешно! Я так часто брала на себя чужую боль, отдавая часть своей когда-то Ангельской души, теперь ее нет, вообще нет души… она продана за боль. Сначала я не смела просить помощи, а после поняла что не получу ее даже стоя на коленях… ну и пусть будет так… каждый выбирает свой путь сам, свой дом, свою судьбу! Делайте выбор, думайте… за меня решили Вы! И не надо винить меня за тот приговор который я воздвигла себе, Это Мой приговор! Крыша, маленький забор… как хочется туда вниз… но я хочу умирать долго… желая отдать все долги. Край, ноги касаются его, а глаза смотрят вдаль, раньше они искали там помощи, раньше они просили там ответа, теперь же все проще… они просто прощаются! Зрение теряет резкость, прошло 15 минут, препарат действует. Тело пока подчиняется, значит я побуду здесь! Солнце закрыло тучей, огромной и черной, но я знаю дождя не будет… что-то подсказывает мне, что отсюда уходить нельзя. И я сделала иначе… Почему? Быть может, все же желала жить? Войдя в квартиру услышала телефон… я не хочу поднимать трубку, зная кто желает услышать мой голос, но все же подняла:
- Да?…
- Привет, любимая. Ты долго не поднимала трубку, что-то случилось?
- Нет… все хорошо.
- Что с твоим голосом? Можно я приеду?
- Нет, не стоит… все хорошо!
- Я люблю тебя, зая!
- Я знаю…
- Очень сильно!
- Я не могу сейчас говорить…
- Позвонить вечером?
- Попробуй…
- ………
- Прощай! – не было слез, не было сожаления, сознание начинает меркнуть, жестокая боль разрывает тело, руки не в силах положить трубку… Дрожь… кровь на губах, во рту, в носу… и боль. «Как я ждала тебя подруга! Ждала когда ты заберешь меня!». Время неслось как сумасшедшее… Я все слышала, все видела, но как будто со стороны, сердце больше не стучало и я это знала. Потом появились от куда-то люди, они что-то кричали, плакали… мне даже стало смешно… как весело они плачут! Все они пытались что-то сделать, это веселило в двойне. Тело откачивали, пытались промыть желудок… «Глупцы! Думаете я такая дура, чтобы пить обычные лекарства? Препарат выпитый мною пропитал всю кровь, он отравил, сначала сердце, а после другие органы… ». Но вдруг мир разбился… я начала понимать слова, вскрики, я начала видеть вновь из тела… за тем чувствовать! «НЕТ! Я Не Хочу! Оставьте! Я хочу умереть! Убирайтесь!!!». Резкая боль в руке, лекарство сочится по венам пропитывая клетки мозга, темнеет… Последняя фраза которую я слышу, содрогаясь от ужаса: «Она будет Жить!», Тьма… глубокий сон, им мне заменили смерть! Последнее чувство: «Ненависть!», все меркнет, время останавливается… но я жива…
Свет бьет в глаза, вызывая неприятное покалывание. Веки непослушные и онемевшие, не хотели подчиняться, но я усилием воли подняла их. Белые стены, белое постельное белье, белые шторы, белое окно и мир за ним, тоже белый! Свет проникая через грязное стекло, заполнял помещение. Преломляясь создавал эффект бездны, светлой и ужасающей… Миллионы трубочек торчащих из руки, капельница… Это чертово помещение – больница! Они так и не поняли! Пусть! Тишина вокруг, наверное я проспала предостаточно, пора заканчивать начатое. Легкое движение руки, приборы падают на пол, приглушенный стук о кафель… какая разница! Рывком встаю, голова идет кругом, сейчас пройдет. Дверь на щеколду, они не успеют меня спасти! Тело горит, глаза ищут что-нибудь острое… ручка… замах, сила и тяжесть тела направлена лишь на удар. Ручка входит в плоть, разрывая кожу, дробит капилляры, артерии, суставы. Вспарывая вены, выпуская потоки густой, бордовой крови… жуткая боль!!! Гортань рвет крик… нет, никто не должен узнать! И никто не узнает… пальцы немеют, не в состоянии вонзить столь опасный прибор во вторую руку… ноги не слушаются… все ослепляет… я падаю в свою, еще теплую кровь, как она пахнет! И вновь спасительное беспамятство… меня куда-то уносит и подталкивает, вокруг темнота, а впереди… там еще темнее! Нет смысла оборачиваться, идти вперед… туда где так темно и уютно, где нет чувств и теорий… там нет этого человеческого бреда… и… и там меня ждут! Я рвусь туда, бегу не слыша шагов, конечно не слыша, ведь я умерла, нет, не умерла, но так близка к этому! Я слышу приглушенные, ритмичные звуки, как будто секундной стрелке что-то мешает двигаться и она тихо замедляет свое движение… что-то мне дало понять, ведь это мое сердце, сердце умирающее во второй раз! А я несусь вперед, но тьма не приближается, нет она будто стоит на месте! Что происходит? Сильный толчок в грудь, еще один, и еще… не может быть! Этого не может быть! Ритмичный звук участился… Нет! И боль… тело чувствует боль, тело извивается в судорогах, его держат вкалывая новую дозу неизвестного лекарства. Зрачки на миг уменьшаются, а глаза до той поры пустые и холодные, слезясь пытаются спастись под покрывалом век. Почему этот мир не пускает меня? Почему смеет держать… сколько я испытала боли, Отпусти меня! Отпустите Вы Все! Но кровь, в прошлом хлещущая на пол, была остановлена, а попытка уйти из жизни прервана… и одно чувство: «Обиды», и последняя фраза, сказанная знакомым голосом, до боли знакомым: «Она сама… как она могла!?», а после проклятый сон, пустой, лживый и ненавистный! Он вновь опутывал мое тело, своей нежной и жестокой паутиной… заставляя жить!
Сознание приходит постепенно, слух, осязание… обострялись. Вкус крови и ее запах преследовали, но я терпела. Открываю глаза, мутно, очень мутно, постепенно все приобретает очертания, после резкость, после объем… руки перебинтованы и перетянуты жгутом, я их не чувствую… Сон занял лишь день… а сейчас ночь… и я не в больнице, нет, на больничных окнах не стоят решетки… да я знаю это место! Здесь люди гниют заживо, здесь их делают не дееспособными некие, с виду безопасные, препараты, здесь цена жизни равна нулю, нет здесь она ничему не ровна… здесь нет жизни и людей здесь очень мало, если они конечно есть вообще… Смирительная рубашка, и ошейник на шее… я не останусь здесь! Все равно все будет по-моему!… ремни не давали мне двигаться… но это только пока! Люди лишь глупые игрушки без чувства меры и логики… глупы и эгоистичны, наивны и бездарны, они заманили меня в клетку, думая что победили… они прижали дикого зверя к стене, забыв о его безумном, лишающем разумно думать, страхе! За свою оплошность они получат сполна! А я на них посмотрю оттуда и посмеюсь, я достойна веселья! Моя работа шута окончена, пусть же мое место займет весь мир!
Утром мне позволили встать. Мне задавали какие-то вопросы, куда-то водили, нет я не сопротивлялась, даже прививкам… просто с наслаждением молчала… и нахально улыбалась. Мне было наплевать на их чувства. А после не давших ничего разговоров, приставив ко мне сиделку, оставили в покое. В палате было большое окно и календарь, оказывается я сбилась со счета и завтра должно было быть семнадцатое, последний срок, роковое число! Я стояла весь день около окна, смотря через решетку в пустое небо, капли мелкого дождя прокладывали себе дорожки, выводя красивые, но видимые лишь мгновение рисунки, а после летели вниз… как я завидовала им! В палату приходили в прошлом мне знакомые люди… многие из них кричали срываясь на слезы, многие просили и умаляли… а я смотрела на последний дождь, слушала последнюю музыку, прощаясь, последний раз улыбалась… и лишь к вечеру пришел Он! Человек которого я никогда не понимала, человек который никогда ничего не объяснял и не доказывал, человек который никогда не оправдывался и никогда не отвечающий на заданные вопросы, человек которого я любила, Он подарил мне счастье и время закончить роман. А теперь Он стоял позади меня и молча плакал, зная что ничего не исправить… наверное он тоже любил… быть может ему это причиняло боль. Я повернулась к нему и заглянула в глаза, я не хотела чтобы Он осуждал мои поступки… а Он и не осуждал, только по его щекам стекали слезы, как только что по оконному стеклу… мы молча смотрели друг на друга, а после его волшебный голос разбил тишину:
- Не оставляй меня здесь одного… - и это не было просьбой, и приказом тоже не было, чем-то намного выше и сильнее, тем, что не могло оставить в покое! Я не смогу никогда отказаться от его чувств и уйти не смогу покуда Он существует! Наклонив голову откидывая волосы с лица, подарила ему улыбку… мы в последний раз были вместе в этом мире! - … я приду завтра утром… - Он мягким движением вытер слезы, а я кивнув отвернулась, мы в последний раз Расстаемся! Я не слышала его шагов, не слышала как закрывается за ним дверь, будто лишившись слуха, стояла и смотрела как плачет небо, как оно плачет за меня! Я стояла так еще долго, пока не стемнело, а как только загорелся последний фонарь пришел врач и уложил меня в пастель. Сон пришел как-то сам собой. Я вновь спала, но теперь не потому что кто-то вколол мне очередную дозу наркотика, а потому что разум сковывала усталость, тяжелая и упрямая… в ночи я все же проснулась, как ни странно от чьих-то голосов, от непонятного диалога, хотя нет, слишком понятного!
- Только не сообщайте ей!
- А если он не появится, она будет задавать вопросы!
- Пусть! Не говорите ей! Слышите?
- Я понимаю вас… но что будет если она все же узнает о его смерти?
- Он все-таки умер? Быть может он выжил? Может вы ошиблись?
- Нет он мертв!
- Только не говорите ей! Она не должна узнать!
Я все поняла сразу… но страх не сковывал меня, теперь все получится! Меня сковал лишь сон, топя в прохладных, алых лепестках, ядовитых роз… унося и окрыляя.
Утром мне разрешили побродить по парку. Я все знала, от этого становилось легче! За парком было шоссе, широкое, с множеством не нужных знаков, и огромным потоком машин. На этот раз сознание блокировало тот страх и пустые воспоминания, по этой причине я не помню как оказалась в центре дороги, помню лишь далекие крики и испуганные глаза. Смерть пришла мгновенно, не было даже боли, не было и борьбы за нее. Я умерла, как и желала!
Мир казался таким маленьким и беспомощным, отсюда, с последней ступени вечной лестницы, соединяющей два измерения. Он и его законы были настолько мизерными, что не стоило обращать на них внимания, я так и сделала. Оглядев место, которому я подарила свой миф, сделала шаг вперед. Там было светло, но это не раздражало и не заставляло ненавидеть, нет, это успокаивало. Свет был настолько мягкий и упругий, что я начала его любить. Последний поворот тропы, а за ним Он! Его мягкая улыбка и теплые руки. Здесь никто не помешает нашему счастью, лишь Он и Я! Делаем шаг навстречу друг другу, тону а его глазах, а Он, прижимая меня к собственной груди шепчет:
- Я так долго ждал Тебя! – целует в губы, мягко и таинственно…
- Я не могла не прийти!
воть...
Любовь дочери дождя
- Уходи! - крикнула она, срываясь на хрип, а он лишь молчал, - Не смей трогать меня! – голос ее постоянно посвистывал, так она походила на фею еще больше, лицо, плечи, косые бедра, «Сумасшедшая» - говорили все, но для него «Фея»! Как в детских сказках, маленькая, хрупкая нимфа… как долго они были вместе, и сколь долго еще будет так? «Нет, не может быть Мы не расстанемся, никогда!» - убеждал он себя. И вновь поражался ей, загадочной, неповторимой, Единственной… он часто понимал как дороги эти мгновения рядом с «Ней»! Сейчас лицо ее искажал гнев… и ярость, но сколько раз он видел это, и всегда Она новая, не такая,… другая! «Она Дьявол, Бес» - да, и так называли ее люди, но они лишь Люди, они не видят, не понимают, глухи и слепы… ко всему… и к жизни тоже! Нет, она Ангел! В любую секунду могут раскрыться крылья у нее за спиной, и… она взлетит… А как волшебны ее глаза! Они меняли цвет каждый раз когда менялось ее настроение… Богиня… и кожа, она была подобна аксониту, и волосы, иссиня-черные ветер не дотрагивался до них, лишь лунные лучи имели на это право. Да, дочь Ночи… не меньше! И при своей красоте внешней, какая она была там, в душе… такого внутреннего мира как у нее нет больше ни где, даже в книжках!
И вот сейчас перемахнув через перила моста она вырывалась из его объятий, но не могла! Как ее бесило его молчание, его спокойствие как успокаивало… он был единственным человеком понимающим ее, любящим, которому можно было доверить все! Даже слезы! Как хотела она ему сказать, кто она на самом деле, но не могла!… потому, что впервые за миллионы лет полюбила! Скоро она уйдет, да как часто она говорила ему это, а он лишь грустно улыбался и молчал… Какую боль ей придется причинить ему, и какую себе… придет время и он начнет стареть, а потом умрет, уйдет в тот мир, где она его не сможет достать! Никогда! Ведь над ней время не властно. Как ей хотелось сказать: «Идем со мной», но его бы убил переход… она часто смотрела ему в глаза, а там было что-то такое не объяснимое, сильное, властное,… страстное! Какие теплые были у него руки, всегда! Как он ласкал ее ими, только вода могла быть нежней… нет, не могла! А поцелуи… как они были сладки! Она никогда не думала, что человеческие губы могут быть вкуса граната! И теперь он тянулся к ее губам, только для того, чтобы она не смогла кричать! Поддавшись, растворилась в его объятьях, мир ушел на второй план, как и всегда! «Все! Я скажу! И пусть он решит… пусть он…», она отстранились от его губ, о как не хотелось то!, и сказала тихо – тихо чтобы слышал лишь он:
- Ты любишь меня! Я знаю… Ты терпел боль за меня!… И много раз ты спрашивал меня, кто я… Нет, молчи, не время! Позже! – она закрыла ему рот рукой, боясь сбиться, боясь, что он не поверит, - Я не человек! Я – Другая! И если ты пойдешь со мной мы будем вечно вместе! Ты пойдешь? – ее рука дрогнула, он поцеловал ее, и улыбнулся…
- Конечно! – теперь он поднес палец к ее губам, - Молчи… Я люблю тебя… и все остальное не важно! Покажи дорогу… - она подняла голову к небу, глаза ее стали темно синими, на губах появилась улыбка. Первая капля дождя упала на ее лицо, и скатилась, прочертив мокрую дорожку подобную слезе. Серебренные струи закрыли их под своим занавесом… и они слились воедино…
Дождь прекратился через час. Небо было серым и пустым, как и мир в котором не осталось больше Любви… она ушла вместе с дождем! Навсегда!
- Уходи! - крикнула она, срываясь на хрип, а он лишь молчал, - Не смей трогать меня! – голос ее постоянно посвистывал, так она походила на фею еще больше, лицо, плечи, косые бедра, «Сумасшедшая» - говорили все, но для него «Фея»! Как в детских сказках, маленькая, хрупкая нимфа… как долго они были вместе, и сколь долго еще будет так? «Нет, не может быть Мы не расстанемся, никогда!» - убеждал он себя. И вновь поражался ей, загадочной, неповторимой, Единственной… он часто понимал как дороги эти мгновения рядом с «Ней»! Сейчас лицо ее искажал гнев… и ярость, но сколько раз он видел это, и всегда Она новая, не такая,… другая! «Она Дьявол, Бес» - да, и так называли ее люди, но они лишь Люди, они не видят, не понимают, глухи и слепы… ко всему… и к жизни тоже! Нет, она Ангел! В любую секунду могут раскрыться крылья у нее за спиной, и… она взлетит… А как волшебны ее глаза! Они меняли цвет каждый раз когда менялось ее настроение… Богиня… и кожа, она была подобна аксониту, и волосы, иссиня-черные ветер не дотрагивался до них, лишь лунные лучи имели на это право. Да, дочь Ночи… не меньше! И при своей красоте внешней, какая она была там, в душе… такого внутреннего мира как у нее нет больше ни где, даже в книжках!
И вот сейчас перемахнув через перила моста она вырывалась из его объятий, но не могла! Как ее бесило его молчание, его спокойствие как успокаивало… он был единственным человеком понимающим ее, любящим, которому можно было доверить все! Даже слезы! Как хотела она ему сказать, кто она на самом деле, но не могла!… потому, что впервые за миллионы лет полюбила! Скоро она уйдет, да как часто она говорила ему это, а он лишь грустно улыбался и молчал… Какую боль ей придется причинить ему, и какую себе… придет время и он начнет стареть, а потом умрет, уйдет в тот мир, где она его не сможет достать! Никогда! Ведь над ней время не властно. Как ей хотелось сказать: «Идем со мной», но его бы убил переход… она часто смотрела ему в глаза, а там было что-то такое не объяснимое, сильное, властное,… страстное! Какие теплые были у него руки, всегда! Как он ласкал ее ими, только вода могла быть нежней… нет, не могла! А поцелуи… как они были сладки! Она никогда не думала, что человеческие губы могут быть вкуса граната! И теперь он тянулся к ее губам, только для того, чтобы она не смогла кричать! Поддавшись, растворилась в его объятьях, мир ушел на второй план, как и всегда! «Все! Я скажу! И пусть он решит… пусть он…», она отстранились от его губ, о как не хотелось то!, и сказала тихо – тихо чтобы слышал лишь он:
- Ты любишь меня! Я знаю… Ты терпел боль за меня!… И много раз ты спрашивал меня, кто я… Нет, молчи, не время! Позже! – она закрыла ему рот рукой, боясь сбиться, боясь, что он не поверит, - Я не человек! Я – Другая! И если ты пойдешь со мной мы будем вечно вместе! Ты пойдешь? – ее рука дрогнула, он поцеловал ее, и улыбнулся…
- Конечно! – теперь он поднес палец к ее губам, - Молчи… Я люблю тебя… и все остальное не важно! Покажи дорогу… - она подняла голову к небу, глаза ее стали темно синими, на губах появилась улыбка. Первая капля дождя упала на ее лицо, и скатилась, прочертив мокрую дорожку подобную слезе. Серебренные струи закрыли их под своим занавесом… и они слились воедино…
Дождь прекратился через час. Небо было серым и пустым, как и мир в котором не осталось больше Любви… она ушла вместе с дождем! Навсегда!
Почему-то я всегда читаю название этой темы как "ПироМания", а не "ПероМания". Может исправить? Не важно, что содержанию не будет соответствовать))) (оно и сейчас не очень соответствует 
)
)
может несколько бокалов пива исправят путаницу
Цитата(Insane Magus @ Feb 9 2007, 10:55 AM) 
Почему-то я всегда читаю название этой темы как "ПироМания", а не "ПероМания". Может исправить? Не важно, что содержанию не будет соответствовать))) (оно и сейчас не очень соответствует )
)Да ладно, ниужели все так плохо?
СО СТОРОНЫ НЕБЕС
«Знаешь, вчера мы очень долго говорили с ней»
«Да? И что она сказала»
«Ничего. Просто молчала»
«И что это значит»
«Мне кажется она что-то задумала»
«Что например»
«Не знаю, но с каждым днем, с каждой ночью молчание все больше охватывает ее»
«Тебя это беспокоит»
«Нет, она и раньше молчала… просто понимаешь… в прошлом она молчала иначе»
«…»
«Раньше за молчанием не стояло ничего, теперь там намного больше чем ничего. И она закрыла эту бездну от нас»
«Ты имеешь в виду…»
«Мы бессильны»
Небо запылало чем-то алым, багряным засветился бесконечный горизонт, земля горела золотым-пурпуром, хотелось бежать… Закат говорил о приближении ночи, говорил о невозможности достижения цели, он говорил, говорил молча!
Степь была повсюду, сгоревшая, душная, вечная, ей не было конца… мы ходили кругами, мы искали человекоподобных, но не нашли… Чертово солнце прожигало каждый день спину, а ночью тело немело от холода. Так было три недели подряд. Уже не зная цели просто брели, желая выбраться! За дни пути мы разбились на группы, за дни пути смирились с судьбою, за дни пути поняли, что вскоре обезумеем, но это было не так важно… важного уже давно не было! Только степь! Бесконечная сгорающая степь, то от холода, то от жары…
Огромная огненно-кровавая луна поднималась из-за иллюзорного горизонта. Она плыла медленно вдоль него, а после скрывалась по другую сторону. Здесь, в самом центре этого ада, она никогда не поднималось выше. Насмехаясь, показывала ложную дорогу, попав сюда впервые, мы доверились ей, о чем после пожалели… Звезды тоже не были хорошими путеводителями, они горели одинаково, как близнецы перемещались каждую ночь с места на место, играли, насмехались над нами.
Каждый день мы шли вперед, из неизвестности в неизвестность. Каждый день разум все меньше слушался, мы сходили с ума, сначала женщины, потом мужчины, а после дети, ведь только они могли пережить такое, только они воспринимали эти увлеченные подножки судьбы как испытание на храбрость. Одиночество начало накрывать нас, после молчание, после… Как заблудившееся стадо баранов, потерявшее злого, но все же спасительного пса, как слепые которых покинул поводырь мы шли наобум. Еда все реже стала удивлять своим разнообразием. Небо и впрямь жестоко шутило над нами, так как озера и водоемы попадались часто. Толпа за спиной давно не кричала, просто шла и ее можно было понять… они не ожидали такого!
На пятый день четвертой недели мы оставили первую семью. Пожилая пара с четырьмя детьми… мать не смогла уговорить малышей идти дальше. Они исчезли неожиданно. Просто остались позади. Думала, что догонят,… но не сложилось. Не в силах ничего изменить.
В конец пятой недели случилось необъяснимое: в ночь с шестого дня на седьмой исчезли десять семей… просто так, без припасов, без одежды… нас осталось пятеро. Последнее семейство, в начале странствия у них умер младенец, и мы с сыном. Всю дорогу я держала его за руку, не давая сделать лишнего шага, он – это все что осталось в память о мифичной Атлантиде… или городе ей подобной. Когда-то там царило нечто называющееся Богом… но мы согрешили и он ушел. Люди прокляли себя и бежали в бесконечную степь… отдались в руки самой судьбе… уничтожили себя…
Теперь же мы странствуем здесь не в силах понять вину. Теперь мы искупаем грехи. Теперь мы идем то за солнцем, то за луною… звезды предали нас и насмешливо мерцают там, над давно упавшими головами. Они могли бы помочь, но мы сами отказались от помощи. Земля приняла нас в свой огненный хаос, не куда бежать, не за чем. Все, что было у нашего народа осталось позади. Все что было…
Теперь я держу за руку своего сына. Теперь я иду куда-то вперед. Странствуя по проклятой степи, по вечности. Я буду молиться за наследника. Только он сможет помочь в прощении! В прощении, но не в спасении… теперь мы это поняли…
«Теперь ты поняла»
«Нет»
«Но почему»
«В чем вина детей»
«..(молчанье)..»
(Дети в ответе за грехи совершенные их родителями!)
«Знаешь, вчера мы очень долго говорили с ней»
«Да? И что она сказала»
«Ничего. Просто молчала»
«И что это значит»
«Мне кажется она что-то задумала»
«Что например»
«Не знаю, но с каждым днем, с каждой ночью молчание все больше охватывает ее»
«Тебя это беспокоит»
«Нет, она и раньше молчала… просто понимаешь… в прошлом она молчала иначе»
«…»
«Раньше за молчанием не стояло ничего, теперь там намного больше чем ничего. И она закрыла эту бездну от нас»
«Ты имеешь в виду…»
«Мы бессильны»
Небо запылало чем-то алым, багряным засветился бесконечный горизонт, земля горела золотым-пурпуром, хотелось бежать… Закат говорил о приближении ночи, говорил о невозможности достижения цели, он говорил, говорил молча!
Степь была повсюду, сгоревшая, душная, вечная, ей не было конца… мы ходили кругами, мы искали человекоподобных, но не нашли… Чертово солнце прожигало каждый день спину, а ночью тело немело от холода. Так было три недели подряд. Уже не зная цели просто брели, желая выбраться! За дни пути мы разбились на группы, за дни пути смирились с судьбою, за дни пути поняли, что вскоре обезумеем, но это было не так важно… важного уже давно не было! Только степь! Бесконечная сгорающая степь, то от холода, то от жары…
Огромная огненно-кровавая луна поднималась из-за иллюзорного горизонта. Она плыла медленно вдоль него, а после скрывалась по другую сторону. Здесь, в самом центре этого ада, она никогда не поднималось выше. Насмехаясь, показывала ложную дорогу, попав сюда впервые, мы доверились ей, о чем после пожалели… Звезды тоже не были хорошими путеводителями, они горели одинаково, как близнецы перемещались каждую ночь с места на место, играли, насмехались над нами.
Каждый день мы шли вперед, из неизвестности в неизвестность. Каждый день разум все меньше слушался, мы сходили с ума, сначала женщины, потом мужчины, а после дети, ведь только они могли пережить такое, только они воспринимали эти увлеченные подножки судьбы как испытание на храбрость. Одиночество начало накрывать нас, после молчание, после… Как заблудившееся стадо баранов, потерявшее злого, но все же спасительного пса, как слепые которых покинул поводырь мы шли наобум. Еда все реже стала удивлять своим разнообразием. Небо и впрямь жестоко шутило над нами, так как озера и водоемы попадались часто. Толпа за спиной давно не кричала, просто шла и ее можно было понять… они не ожидали такого!
На пятый день четвертой недели мы оставили первую семью. Пожилая пара с четырьмя детьми… мать не смогла уговорить малышей идти дальше. Они исчезли неожиданно. Просто остались позади. Думала, что догонят,… но не сложилось. Не в силах ничего изменить.
В конец пятой недели случилось необъяснимое: в ночь с шестого дня на седьмой исчезли десять семей… просто так, без припасов, без одежды… нас осталось пятеро. Последнее семейство, в начале странствия у них умер младенец, и мы с сыном. Всю дорогу я держала его за руку, не давая сделать лишнего шага, он – это все что осталось в память о мифичной Атлантиде… или городе ей подобной. Когда-то там царило нечто называющееся Богом… но мы согрешили и он ушел. Люди прокляли себя и бежали в бесконечную степь… отдались в руки самой судьбе… уничтожили себя…
Теперь же мы странствуем здесь не в силах понять вину. Теперь мы искупаем грехи. Теперь мы идем то за солнцем, то за луною… звезды предали нас и насмешливо мерцают там, над давно упавшими головами. Они могли бы помочь, но мы сами отказались от помощи. Земля приняла нас в свой огненный хаос, не куда бежать, не за чем. Все, что было у нашего народа осталось позади. Все что было…
Теперь я держу за руку своего сына. Теперь я иду куда-то вперед. Странствуя по проклятой степи, по вечности. Я буду молиться за наследника. Только он сможет помочь в прощении! В прощении, но не в спасении… теперь мы это поняли…
«Теперь ты поняла»
«Нет»
«Но почему»
«В чем вина детей»
«..(молчанье)..»
(Дети в ответе за грехи совершенные их родителями!)
оч многа букФ, не Асилил
Склеп для памяти
Так происходило изо дня в день: я не понимала, что это за место, как я очутилась тут… зачем, почему? Но каждое мгновение говорило мне, что я здесь давно, что я сама возжелала остаться, это был мой выбор. Каждый рассвет был первым, он очаровывал, шокировал, возрождал… а закат, в закаты я умирала, или мне так казалось.
Каждый новый день я находилась тут, будто в первый день, а потом память вычеркивала те мгновения… и я вновь шла с той роковой точки. Каждый раз, видя то до боли знакомое, то, что я когда-то видела… но память не давала вспомнить до конца, она взяла воспоминания в плен. Она владела ими… но не стирала, а лишь прятала. А мне оставалось лишь бродить по смутным сумрачным лабиринтам жизни, зная, что вскоре я все это забуду…
- Кто я… - голос нырял в такую же беспамятность… эти камни тоже забывали все. У них тоже были провалы, они не знали своего значения, и каждый день они пытались понять кто они…
- Ты Изгой. – ответ. Что-то больше чем земля, чем-то меньше неба…
- Что со мной? – и тихое прикосновение.
- Сейчас я внедрю в тебя информацию, которая никогда не исчезнет. Она будет вместе с тобой, она будет твоим прошлым, она будет тобой… ты смиришься или сойдешь с ума. Решай.
- Я готова.
- Ты и те люди вокруг, единственные выжившие в конец времени… теперь ваша память лишь день… теперь утро начало вашей жизни а закат конец… каждый день вы проживаете жизнь и каждый день начинаете жить вновь… вы не можете умереть совсем. Ночь то время когда глаза ваши закрывают веки и память старается сном. Ваш сон – ваша смерть. Вы испытываете ее вечно.. и вечно рождаетесь… теперь ты знаешь, почему все так знакомо… теперь ты знаешь… все знаешь!
- Но!... – а ночь накрывала лес вдали… и сон опустился на разум…
До рассвета было еще далеко, я поднялась так рано впервые за много лет. Точно не помню, сколько это длилось. Что такое года не представляю, я их не чувствую, для меня существуют лишь дни. Каждый день новая жизнь, новая… совсем… и никому меня здесь меня не понять. Они ничего не помнят. А я знаю, и то, что я знаю мне никогда не забыть… а жаль. Каждый день я узнаю все новое… точно понимая, что это новое, и такого никогда не было. Подсознание играет со мной, память, зрение, но душа не умеет врать…
Вот и сейчас, что-то влекло меня, а я не могла понять что. Я встала с постели, стены и потолки были белыми в моей комнате, лишь ковер отличался своею жадно-алой яркостью. Он резал глаза и те слезились. Но так было не всегда… мне кажется.
Сознание требовало каких-либо действий, а я не знала что делать, я не понимала, куда толкает меня разум. Я шла вперед, коридор сменялся коридором, все было чужим и беспамятным. Но все это знало меня, и я знала каждый поворот, каждый камешек. Первые лучи заглядывали окна. Белые стены, пустые ненужные зеркала отражали их… их но не нас, нас там не было. Густые ковры впитывали пыль и тепло, они не знали сколь долго они делают это, боялись потерять миг жизни. И теряли… каждое утро… ночь, забирала у них все. Она имела право, и нам не понять почему.
Ноги привели меня к зимнему саду. Стены, потолки, все было из стекла… черная земля под ногами, благоухание цветов и небо… ярко-синее небо высоко над головой за стеклом. Там… и туда нам пути нет. Деревья рвались ввысь, но лишь ударялись о крепкие стекла и прекращали расти. Цветам не хватало воздуха и они тускнели. Птицы привыкшие кружить под куполом сидели в кронах мертвых деревьев и умирали вместе с ними. Все было волшебно. Запахи, цвета, жизнь… но она длилась лишь несколько часом. И за это часы успела умереть от боли и плена. Миру было тесно под куполом. Миру было больно так жить. Больно осознавать это каждый день, даже не помня, что было до… у всех нас не было начала, у всех нас не было конца… мы не могли жить здесь… не могли жить так… но и не могли умереть, потому, что мы не знали как.
Я стояла у озера. Оно было мертво, как и все остальное. Оно тоже не знало чувств. Мне было жаль его и я плакала.
Он подошел ко мне тихо. Я его знала но не помнила. А у него не было и этого. Просто он понимал что любит, он любит… и не важно почему.
- Ты плачешь?
- Мне больно.
- Не плачь, теперь я с тобой! – он подошел и обнял, а мне стало легче. Я скучала по нему… очень… Я ведь знала его, но не помнила.
- Мы не помним прошлого. Память мертва в нас. Но любовь - она есть… и мы живы!
- Мы живы… - да, и лишь любовь давало нам это понять… наши души не дадут нам оставить ее. Мы будем с ней.
Мы были вместе так долго. Мы видели как вода бежит за купол. Там она обретет память. Мы видели, как последние лучи скользили и исчезали в листве, и для нас все жило. Все дышало и у нас было все!
И пришла тьма. Она разорвала нас, как тот мост меж нашими городами, и сердце разрывалось от боли. Мы знали, что вскоре мы вновь будем вместе, только пережить ночь, умереть и родиться, и руки наши сольются, души успокоит звук биения сердец. Но мы боялись ночи… мы не хотели ее, мы хотели жить! Жить любя! Потому что иначе нет смысла, потому что по-другому не можем!
Утро пришло неожиданно. Лучи пугали своим холодом. А помещение шумом. Я вышла из комнаты. Оказавшись в чужом коридоре. Я его знала, но не помнила. Он был чужой! И здесь находились люди. Они были не знакомы мне, но они кричали и говорили что-то. Они бегали и не могли успокоится, они говорили о чем-то. А когда я пошла вдоль, ближе к толпе, крики стали разборчивей. В глазах всех был страх. Пыль кружила в воздухе, лучи касаясь ее поблескивали.
- Что случилось? – спросила я подходя к женщине. А она посмотрела невидящими глазами…
- Мост рухнул. Порты закрыты. Люки перекрыли. Мы в изоляции.
И что-то екнуло. И стало пусто. И все умерло. Сразу.
Так происходило изо дня в день: я не понимала, что это за место, как я очутилась тут… зачем, почему? Но каждое мгновение говорило мне, что я здесь давно, что я сама возжелала остаться, это был мой выбор. Каждый рассвет был первым, он очаровывал, шокировал, возрождал… а закат, в закаты я умирала, или мне так казалось.
Каждый новый день я находилась тут, будто в первый день, а потом память вычеркивала те мгновения… и я вновь шла с той роковой точки. Каждый раз, видя то до боли знакомое, то, что я когда-то видела… но память не давала вспомнить до конца, она взяла воспоминания в плен. Она владела ими… но не стирала, а лишь прятала. А мне оставалось лишь бродить по смутным сумрачным лабиринтам жизни, зная, что вскоре я все это забуду…
- Кто я… - голос нырял в такую же беспамятность… эти камни тоже забывали все. У них тоже были провалы, они не знали своего значения, и каждый день они пытались понять кто они…
- Ты Изгой. – ответ. Что-то больше чем земля, чем-то меньше неба…
- Что со мной? – и тихое прикосновение.
- Сейчас я внедрю в тебя информацию, которая никогда не исчезнет. Она будет вместе с тобой, она будет твоим прошлым, она будет тобой… ты смиришься или сойдешь с ума. Решай.
- Я готова.
- Ты и те люди вокруг, единственные выжившие в конец времени… теперь ваша память лишь день… теперь утро начало вашей жизни а закат конец… каждый день вы проживаете жизнь и каждый день начинаете жить вновь… вы не можете умереть совсем. Ночь то время когда глаза ваши закрывают веки и память старается сном. Ваш сон – ваша смерть. Вы испытываете ее вечно.. и вечно рождаетесь… теперь ты знаешь, почему все так знакомо… теперь ты знаешь… все знаешь!
- Но!... – а ночь накрывала лес вдали… и сон опустился на разум…
До рассвета было еще далеко, я поднялась так рано впервые за много лет. Точно не помню, сколько это длилось. Что такое года не представляю, я их не чувствую, для меня существуют лишь дни. Каждый день новая жизнь, новая… совсем… и никому меня здесь меня не понять. Они ничего не помнят. А я знаю, и то, что я знаю мне никогда не забыть… а жаль. Каждый день я узнаю все новое… точно понимая, что это новое, и такого никогда не было. Подсознание играет со мной, память, зрение, но душа не умеет врать…
Вот и сейчас, что-то влекло меня, а я не могла понять что. Я встала с постели, стены и потолки были белыми в моей комнате, лишь ковер отличался своею жадно-алой яркостью. Он резал глаза и те слезились. Но так было не всегда… мне кажется.
Сознание требовало каких-либо действий, а я не знала что делать, я не понимала, куда толкает меня разум. Я шла вперед, коридор сменялся коридором, все было чужим и беспамятным. Но все это знало меня, и я знала каждый поворот, каждый камешек. Первые лучи заглядывали окна. Белые стены, пустые ненужные зеркала отражали их… их но не нас, нас там не было. Густые ковры впитывали пыль и тепло, они не знали сколь долго они делают это, боялись потерять миг жизни. И теряли… каждое утро… ночь, забирала у них все. Она имела право, и нам не понять почему.
Ноги привели меня к зимнему саду. Стены, потолки, все было из стекла… черная земля под ногами, благоухание цветов и небо… ярко-синее небо высоко над головой за стеклом. Там… и туда нам пути нет. Деревья рвались ввысь, но лишь ударялись о крепкие стекла и прекращали расти. Цветам не хватало воздуха и они тускнели. Птицы привыкшие кружить под куполом сидели в кронах мертвых деревьев и умирали вместе с ними. Все было волшебно. Запахи, цвета, жизнь… но она длилась лишь несколько часом. И за это часы успела умереть от боли и плена. Миру было тесно под куполом. Миру было больно так жить. Больно осознавать это каждый день, даже не помня, что было до… у всех нас не было начала, у всех нас не было конца… мы не могли жить здесь… не могли жить так… но и не могли умереть, потому, что мы не знали как.
Я стояла у озера. Оно было мертво, как и все остальное. Оно тоже не знало чувств. Мне было жаль его и я плакала.
Он подошел ко мне тихо. Я его знала но не помнила. А у него не было и этого. Просто он понимал что любит, он любит… и не важно почему.
- Ты плачешь?
- Мне больно.
- Не плачь, теперь я с тобой! – он подошел и обнял, а мне стало легче. Я скучала по нему… очень… Я ведь знала его, но не помнила.
- Мы не помним прошлого. Память мертва в нас. Но любовь - она есть… и мы живы!
- Мы живы… - да, и лишь любовь давало нам это понять… наши души не дадут нам оставить ее. Мы будем с ней.
Мы были вместе так долго. Мы видели как вода бежит за купол. Там она обретет память. Мы видели, как последние лучи скользили и исчезали в листве, и для нас все жило. Все дышало и у нас было все!
И пришла тьма. Она разорвала нас, как тот мост меж нашими городами, и сердце разрывалось от боли. Мы знали, что вскоре мы вновь будем вместе, только пережить ночь, умереть и родиться, и руки наши сольются, души успокоит звук биения сердец. Но мы боялись ночи… мы не хотели ее, мы хотели жить! Жить любя! Потому что иначе нет смысла, потому что по-другому не можем!
Утро пришло неожиданно. Лучи пугали своим холодом. А помещение шумом. Я вышла из комнаты. Оказавшись в чужом коридоре. Я его знала, но не помнила. Он был чужой! И здесь находились люди. Они были не знакомы мне, но они кричали и говорили что-то. Они бегали и не могли успокоится, они говорили о чем-то. А когда я пошла вдоль, ближе к толпе, крики стали разборчивей. В глазах всех был страх. Пыль кружила в воздухе, лучи касаясь ее поблескивали.
- Что случилось? – спросила я подходя к женщине. А она посмотрела невидящими глазами…
- Мост рухнул. Порты закрыты. Люки перекрыли. Мы в изоляции.
И что-то екнуло. И стало пусто. И все умерло. Сразу.
Нет...а что? 
Цитата(Гриф @ May 23 2007, 12:24 AM)
Нет...а что?
Наверно вы просто соседи
быть может)Портрет.
Рука что-то рисует, она не может остановиться, ты ей не указ. Она рисует то, что хочет и когда хочет. Она будто живет собственной жизнью! Портреты, неизвестные портреты, до боли знакомых тебе лиц… натюрморты, чаще пейзажи, чаще композиции… но теперь, вот уже третью неделю ты рисуешь портрет, ты успела влюбиться в него, ты успела привыкнуть… ты желаешь знать Его! Того юношу, которого рисуешь на протяжении всего этого времени… хочешь, но не можешь!
Огромный мегаполис. Ты живешь в Москве. Ты живешь в столице! Она на столько велика, что даже всей твоей жизни не хватит, чтобы найти того единственного… найти Его! Идешь в метро – оглядываешься… ты не знаешь - кто он, ты не знаешь его имени… просто ищешь… он может, даже не существует!
Утро… толпа… сегодня институт закрыт, и ты не спешишь туда. Родным сказав, что учишься сегодня допоздна, уехала. Побродив по старому району, вспомнив детство, едешь домой, рисуешь, рисуешь, рисуешь… на каждом листе только его лицо, портреты других, пейзажи… и он-он-он! Везде!
Ты стоишь… куда-то едешь, люди что-то говорят, ты не вникаешь в сути чужих разговоров, просто едешь. Уже не ищешь. Просто что-то греет изнутри, он смотрит с бумаги будто живой, он смотрит… он говорит… Он говорит?
- Девушка… вы рисовали меня всю дорогу… но не видели, вы выводили меня точно копию, а я стоял за вашей спиной… Девушка? – ты поворачиваешься, ты видишь, ты не спишь… он стоит около тебя, он не знает кто ты… а ты знаешь его… за эти три недели ты отдалась ему, посветив ему все мысли, все рисунки, все слова… ты уже его, он добился тебя. Только он об этом ничего не знает!
- Оно такое красивое.
- Небо не бывает иным.
- Да. Но иногда.
- Просто иногда оно засыпает. Засыпает и видит красивые сны про нас.
- А оно нас слышит?
- Небо должно слышать.
Когда с детства разговариваешь с собой привыкаешь. Со временем появляется чувство, что ты можешь читать мысли.
Когда с детства разговариваешь с собой, забываешься. Мир отодвигается на второй план. Он будто чей-то шедевр, а Вы единый критик.
Когда с детства разговариваешь с собой, меняешься. Приходит сладкое чувство спокойствия, за тот мир, который построен на спорах.
Душа будто делится на две равные частицы, и каждая познает другую.
Проще переносишь случайные проступки и тяжелее делаешь выбор.
Будто слияние двух миров. Дружба двух городов. Любовь одного пола.
Одно тело. Две души.
Мир подарил вам единство. За то, что когда-то вы странствовали.
- Небо не бывает иным.
- Да. Но иногда.
- Просто иногда оно засыпает. Засыпает и видит красивые сны про нас.
- А оно нас слышит?
- Небо должно слышать.
Когда с детства разговариваешь с собой привыкаешь. Со временем появляется чувство, что ты можешь читать мысли.
Когда с детства разговариваешь с собой, забываешься. Мир отодвигается на второй план. Он будто чей-то шедевр, а Вы единый критик.
Когда с детства разговариваешь с собой, меняешься. Приходит сладкое чувство спокойствия, за тот мир, который построен на спорах.
Душа будто делится на две равные частицы, и каждая познает другую.
Проще переносишь случайные проступки и тяжелее делаешь выбор.
Будто слияние двух миров. Дружба двух городов. Любовь одного пола.
Одно тело. Две души.
Мир подарил вам единство. За то, что когда-то вы странствовали.
Для просмотра полной версии этой страницы, пожалуйста, пройдите по ссылке.